Воспоминания войны :: День Победы :: Военная музыка
«Война очень страшная. Когда я ее вспоминаю, я всегда плачу»
Рассказ Александры Николаевны Гончаровой, прихожанки храма иконы Божией Матери «Умиление» (г. Северодонецк)
Родилась Александра Николаевна в 1922 г. в с. Варваровка Луганской области. Помнит, что дед ее ходил пешком в Иерусалим. Вернулся через три месяца. Принес на себе две иконы и др. святыни. С тех пор их стали звать иерусалимские. Дед служил в храме псаломщиком, мать и отец были певчими.
В 1933 г. семью раскулачили. В дом зашли мужики (свои же, деревенские, не желающие работать, старающиеся как-то приспособиться к новой власти) забрали все добро. Хотели увести корову, но дед не дал. Стали кричать и плакать дети, прибежали соседи и помогли выгнать непрошенных гостей.
В это время к церкви подъехала машина, и всех находящихся на службе (священника, певчих, молящихся) погрузили в кузов и повезли неизвестно куда. Всю дорогу мать Александры Николаевны, Марина, плакала и причитала о том, что девять детей остались сиротами. Шофер пожалел ее и научил что делать. Когда он притормозил машину, Марина накинула на лицо охраннику юбку, и все бросились врассыпную.
Так мама вернулась домой, но отца не было. Ходили на его поиски пешком в Харьков, Донецк, Луганск, Артемовск. Но его нигде не нашли. Дедушка решил устроить поминальный обед. Мама пошла в сад нарвать яблок на начинку для пирожков, уж очень их любил отец. Ее долго не была. Соседка отправилась на ее поиск и нашла ее уже мертвой.
Детей разобрали по семьям. Шура (так называли Александру Николаевну) осталась с дедом. Дед учил ее молиться и жить. Из его наставлений она помнит: «Работай, учись всяким работам», «Не ешь, а кто придет – тому отдай, а сама соли на палец насыпь, и в рот. Господь тебе воздаст».
После смерти деда Шура пошла работать в колхоз. Был страшный голод. От голода умерли три ее сестры, а она ходила в Рубежное и возле магазина просила у людей хлеба.
Однажды, когда ей было уже 15 лет, она там встретила одного мужчину. Разговорившись, она поняла, что он (им оказался Андрей Яковлевич Цикало) является другом ее отца, с которым они вместе служили. Он забрал Шуру к себе домой. Сам он работал на строительстве дороги Рубежное – Лисхимстрой. Подалась туда и Шура – возила камни.
Когда началась война, Шура пошла в родную Варваровку и записалась на фронт. Но когда она пришла попрощаться, Андрей Яковлевич сказал, что они уже записаны рыть окопы. Поехали в Ясиноватую, потом в Харьков, Изюм. Рыли окопы два месяца. Были в Ново-Айдаре. Там был убит брат Шуры.
Однажды пришлось работать в Краснодоне. Остановились ночевать у одного деда с бабой. Баба пожалела девчонку и стала просить деда отдать ей икону Спасителя, с которой дед прошел всю I-ю мировую войну. Дед зашил иконку в полотняную тряпочку, а затем пришил ее к гимнастерке возле самого сердца Шуры. Написали ей (баба на поясе, а дед – на бумаге) 90-й псалом «Живый в помощи» и отпустили.
Далее больше года рыли окопы по линии Ростов – Батайск. Затем какой-то лейтенант всех собрал, велел грузиться на подводы и отправляться в путь. Доехали до моста. Он говорит: «Ну, отдыхайте пока». И ушел. Один мужик пошел за ним. Через время мужик возвращается и кричит: «Разбегайтесь! Сейчас будут бомбить! Лейтенант – предатель, полицай!» Тут полетели снаряды. Все как стояли на мосту, так и ушли под воду. Из 18 подвод только 4 переправились. Было очень страшно. Все кричали и плакали. (Этот эпизод Александра Николаевна не может вспоминать без слез: «Пусть лучше хлеба не будет, но только не война»)
Саша (так потом стали называть ее в армии) спаслась. К ней пристал мальчик, родители которого погибли при бомбежке на мосту. Она его накормила, и он попросил не бросать его, быть ему сестрой. Так вдвоем в Батайске они прибились к разведчикам. Это была 35-я армия. Их отогрели, накормили, расспросили обо всем. В это время приехал генерал Шевченко (он был из Луганска) и спросил: «Что это за детский сад устроили на фронте?» (Надо сказать, что Александра Николаевна маленького роста, где-то 150- 154 см) Ему объяснили, что Саша – взрослый человек. А мальчик не ее, но уходить от нее не хочет. Генерал взял мальчика к себе, а Саше разрешил остаться в отряде вольнонаемной. Она стирала, готовила еду. В общем, делала все для солдат.
Так они дошли до Сталинграда. Сашу стали отправлять на передовую. Она носила бочки с едой (тяжелые, одеваются как ранец) солдатам и вытаскивала раненых. Когда шла, читала «Отче наш» и крестилась. Если это видел кто-нибудь из командиров, ее садили на всю ночь на гауптвахту (комнатушечка, в которой можно было только сидеть, и то на корточках), а утром – опять на передовую. «Ползем, - вспоминает Александра Николаевна, с одной стороны Петр Решетняк, с другой – Федька Волчок. Их убило, а я ползу дальше». В другой раз убило двух Сашиных подруг, а она опять осталась живой.
О том, что Саша всегда с передовой возвращается живой, узнал уже упоминаемый генерал Шевченко. Вызвал к себе:
- Кто научил тебя молиться?
- Дед.
Он попросил написать ему «Живый в помощи» и забрал листок с псалмом себе.
Где-то под Сталинградом капитан Яков Васильевич Большаков и сержант Куценко Артем Матвеевич отправились в разведку на лошадях Скрипке и Орле. Ждали их три дня, а потом нарядили Сашу в лохмотья и отправили на поиски. В ближайшей деревне она увидела знакомых лошадей, но тут ее схватили немцы. Бежать ей помог наш разведчик, переодетый в немецкую форму. На лету она вскочила в седло, а вторая лошадь скакала рядом. Сама Александра Николаевна до сих пор не понимает, как у нее все получилось. Наш разведчик стал стрелять для видимости, но тут подбежали немцы и стали стрелять уже по-настоящему. Потом из седла извлекли три пули.
Пользуясь шумихой, с помощью селян, удалось бежать и нашим разведчикам. Уже в мирное время они приезжали к ней вместе с семьями и благодарили за свое спасение и спасение их любимых лошадей.
А однажды при отступлении немцы согнали селян в клуню (сарай для хранения сена и соломы) и подожгли. Божиим промыслом там оказалась Саша. Окатив себя водой, она дубиной выбила дверь и спасла людей, а сама отбежать не успела, ноги придавило дверью, и Саша получила сильный ожог груди. Месяц лежала в госпитале.
Потом опять фронт. Носила снаряды в зенитку. Один снаряд весит 18 кг, а нужно два.
Уже в Германии, в 1945 году, в их армии стали пропадать солдаты. Опять одели Сашу в лохмотья и отправили выяснять ситуацию. Она обнаружила ловушку, в которой пол проваливался, и солдат оказывался внизу, где его убивало током.
После войны ехала домой на крыше вагона. После работать приходилось на тяжелых работах. Грузила песком вагоны, 20 лет проработала грузчиком. А после работы строила дом. Оказывается, что двухэтажные дома на проспекте Химиков возле рынка строили люди себе сами. Был брошен клич: «Кто хочет иметь квартиру, стройте сами, материал мы дадим». И строили. Сами, своими руками копали, клали кирпич, мешали раствор.
Работала Александра Николаевна механизатором, уборщицей. Помня наказ деда, училась выполнять работу сварщика и слесаря. В общем, работы никогда не боялась.
Имеет много наград, но об этом говорить не любит.
После войны долгое время к ней приезжали однополчане. Но теперь уж все в мире ином.
Говорит, что ей на войне люди добрые попадались, жалели. Всегда обогреют, накормят.
«Но война очень страшная, когда я ее вспоминаю, всегда плачу», - говорит Александра Николаевна.