Когда смерть рядом:
Русский православный обряд
Митрополит Антоний Сурожский
Проповедь на отпевании
Смерть таинственна... Перед лицом ее и плач и горе наши делаются слишком малыми для той тайны, перед которой мы стоим, и потому так торжественна и так полна веры и надежды, так полна любви и благоговения служба отпевания человека. Каждое слово в ней — слово веры; первые слова ее — «Благословен Бог наш». Сколько нужно надежды и уверенности в Боге, чтобы, обращаясь к отшедшей от нас душе, сказать: «Блажен путь, в который ты идешь сегодня, душа, ибо уготовася тебе место упокоения...» Каждое слово нашего богослужения крепко и истинно только правдивостью этой веры нашей и этой неколеблющейся надежды, и живо это богослужение благоговейной, теплой, ласковой любовью, которой Церковь Христа, воплощенного Бога, окружает тело человека, осиротевшего теперь на время, до воскресения, от своей души.
Мы благоговейно и любовно отпеваем тело человека; этим телом человек вошел в мир, этим телом он воспринял все, чем мир богат — и страшное и дивное. Этим телом он приобщился к Божественным тайнам: Крещению, Миропомазанию, Причащению Святых Даров, Соборованию — всем чудесным действиям, которыми Бог вещественно сообщает телу, душе и духу человеческому вечную жизнь. Через тело была проявлена ласка и любовь, тело исполняло Христовы заповеди; телом мы встречались лицом к лицу друг с другом.
И потому с таким благоговением окружаем мы это тело и уверены спокойной, глубокой уверенностью Церкви, что это тело, которое было неразрывно связано на земле с вечной судьбой человека, и в вечности восстанет во славе.
Вот почему мы с верой, надеждой и пасхальной уверенностью во всеобщее воскресение стоим у гроба усопших, вот почему слова, которые когда-то сказал Христос вдове наинской — «Не плачь!» — обращены и к нам. Да, — не плачь: после того, как Бог стал плотью, и воскрес, и вознесся, смерть человеку уже не предел, а дверь, раскрывающаяся в вечность. И мы должны уметь забыть себя, забыть свое горе, сказать ему: «Отойди прочь», и созерцать то великое, что совершается теперь в вечной судьбе усопшего раба Божия. Он сейчас вступает в путь всякой плоти, в путь всякой души, предстоит перед живым Богом, в Которого веровал, на Которого уповал, Которого посильно любил, Которому поклонялся, от Которого получал жизнь. Это должно быть сейчас содержанием наших мыслей и наших переживаний, и все, что меньше этого, должно быть отстранено хоть отчасти. Сквозь слезы мы должны уметь видеть сияние воскресения, и сквозь свою боль — победу Христа над смертью и вечную жизнь, раскрывающуюся для усопших.
Поэтому услышим сердцем, а не только слухом, слова апостола: «Не хочу, чтобы вы были в неведении и чтобы как неимущие веры вы убивались горем...» (Ср.: 1 Фес. 4, 13.) Перед нами не смерть, а начало вечной жизни.
Погребение
Ни один народ не оставлял без попечения тел своих умерших — для всех был священным закон о погребении и соответствующих ему обрядах. Трогательные обряды, совершаемые Православной Церковью над умершим христианином, — не просто торжественные церемонии, зачастую изобретаемые человеческим тщеславием и ничего не говорящие ни уму, ни сердцу. Напротив, они имеют глубокий смысл и значение, поскольку основаны на откровениях святой веры, которые завещаны Самим Господом, известных еще от апостолов — учеников и последователей Иисуса Христа.
Погребальные обряды Православной Церкви несут утешение, служат символами, в которых выражается мысль о всеобщем воскресении и будущей бессмертной жизни. Суть православного обряда погребения заключается в воззрении Церкви на тело как на освященный благодатью храм души, на жизнь настоящую — как на время приготовления к жизни будущей и на смерть — как на сон, по пробуждении от которого настанет жизнь вечная. По окончании отпевания тело усопшего провожается на кладбище. Всякие положения покойного имеют в обряде погребения символическое значение. Дома покойника кладут головой к иконам, ногами к дверям в знак того, что он оставляет все в этом мире. В храме во время отпевания умерший кладется так, как он всегда стоял в храме, — лицом (то есть соответственно и ногами) к алтарю, престолу Божию, что выражает готовность предстать на суд перед Тем, Чьи дары пресуществляются на нем. И в могилу умерший кладется лицом и ногами на восток, туда, куда он всю жизнь обращался с молитвой, — это символизирует уход усопшего от запада жизни к востоку вечности (Господь в Священном Писании именуется «Восток свыше»). Крест ставится в ноги в знак того, что по всеобщем воскресении, восстав, он будет готов взять с собой крест в доказательство своего звания христианина, которое он носил на земле.
Над крещеными младенцами совершается особое отпевание: Святая Церковь не молится об оставлении их грехов, а только просит сподобить их Царствия Небесного — хотя младенцы сами не сделали ничего, чем могли бы заслужить себе вечное блаженство, но во Святом Крещении они очистились от прародительского греха (Адама и Евы) и соделались непорочными. В «Послании Восточных Патриархов» (чл. 16) говорится: «Блаженная участь тех, которые омыты водою и Духом в Крещении и приняли Святого Духа в Миропомазании».
«Никто и никогда не сомневался в том, — говорится в «Догматическом богословии», — что крещеные младенцы наследуют Царство Небесное. Правда, существует ложное и довольно распространенное мнение, что умершие в младенчестве сподобляются особой, наивысшей степени блаженства. Эта мысль ложная, оснований в святоотеческом учении она не имеет: блаженство умерших младенцев, естественно, меньше, чем то блаженство, которого достигают люди через свободное самоопределение и личный подвиг. Младенцы являются безгрешными, но в то же время они не имеют «положительного наполнения», поскольку через собственную свободную волю они никаких добродетелей не стяжали».
Над некрещеными младенцами отпевание не совершается, так как от прародительского греха они не очищены. Отцы Церкви учат, что такие младенцы у Господа не будут ни прославлены, ни наказаны. Отпевание по чину младенческому совершается над детьми, умершими до семилетнего возраста (с семи лет дети уже исповедуются, как и взрослые).
После погребения, да и в остальные дни тоже, не стоит устраивать на кладбище застолье с распитием спиртных напитков, когда центральным моментом поминок становится не молитвенное воспоминание усопшего, а «заливание» горя по поводу его ухода в мир иной. Обычай этот языческий, в древности он назывался «тризнами». И, конечно, соблюдение языческих обычаев приносит душе умершего большой вред — как известно, душа его в это время проходит испытания, и лучше в это время усугубить молитвы, чем количество выпитого спиртного. Учитывая вредоносность этого обычая, следует постараться от него избавиться, хотя это, в силу сложившихся традиций, бывает не легко сделать.
Поминальная трапеза
Благочестивый же обычай поминать умерших за трапезой известен очень давно. Традиционно поминальную трапезу устраивают после похорон, а также в памятные дни. Начинать ее следует с молитвы, например, с чина литии, совершаемого мирянином, в крайнем случае — хотя бы прочитать 90-й псалом или «Отче наш».
Первое блюдо поминальной трапезы — кутья (коливо). Существует особый чин освящения кутьи; если нет возможности попросить об этом священника, следует самим окропить кутью святой водой. Традиционными поминальными блюдами на Руси считаются блины и кисель. Затем подаются прочие яства, с непременным соблюдением требований поста, если поминки бывают в среду, пятницу или во многодневный пост. Во время Великого поста устраивать поминки можно только в субботу или воскресенье. И еще раз хочется напомнить, что спиртным усопших не поминают. «Вино веселит сердце человека» (Пс. 103, 15), а поминки — не повод для веселья. Известно, к чему подчас приводит обильное употребление гостями на поминальной трапезе спиртных напитков. Вместо того, чтобы вести благочестивую беседу, вспоминать достоинства и добрые дела усопшего, гости начинают вести посторонние разговоры, спорить, а то и выяснять отношения.
Христианину, приглашенному на поминки близкого человека в неверующую семью, лучше отклонить приглашение под благовидным предлогом, чтобы не грешить нарушением поста и винопитием, подавая тем самым и соблазн окружающим.