Опасные тоталитарные формы религиозных сект:
2. Исторический обзор регулирования религиозных отношений в России.
Роль религии и Православной Церкви в жизни России невозможно переоценить. Фактически современная этнокультура большинства российских народностей и сам русский народ созданы Православием. Достаточно вспомнить о том, что понятие "крестьянин" происходит от понятия "христианин", а столь фундаментальное для нашей жизни понятие "личность" отсутствовало в дохристианскую эпоху, а введено и раскрыто христианством. Естественно, что отношения, складывающиеся между государством и Церковью, находили свое отражение в российской правовой системе, на каждом новом этапе своей тысячелетней истории получая закрепление и оформление в законодательстве.
Необходимо отметить, что сама РПЦ всегда располагала лишь двумя видами наказания и только по отношению к отступникам в вере: отлучение для мирян и извержение из сана для священнослужителей. Все иные разновидности правозащитных действий исходят от государства. РПЦ всегда старалась поддерживать государство, но не шла слепо за ним. Две орлиных главы в гербе обозначали наличие двух согласованных, но самостоятельных линий.
С точки зрения отношения к традиционным религиям необходимо отличать "раскольников" от "еретиков". Обе эти разновидности возникают из среды как Православия, так и любых иных традиционных вероисповеданий. Первые имеют внешние несогласия с исходной верой, а вторые отличаются от нее принципиально и без возможностей взаимного согласования. К последним можно отнести и другие (возникшие вне традиционных религий) деструктивные религиозные и псевдорелигиозные движения.
В период становления РПЦ (10-13 вв) одной из важнейших ее задач являлась борьба с языческими славянскими культами, а также представителями еретических учений, проникавших на Русь вместе с христианством. Со стороны РПЦ эти действия всегда были связаны с патриотизмом и стремлением сохранить целостность России при любых условиях. Такая борьба предполагала опору на силу государственного аппарата и поэтому требовала соответствующего правового закрепления. Княжеская власть предоставила Церкви достаточно широкие полномочия. "Уставами" князей Ярослава и Владимира церковные суды получили большую самостоятельность и юридическую компетенцию, вмешательство в их деятельность кого-бы-то ни было каралось смертной казнью.
В компетенцию церковных судов входило расследование ряда составов религиозных преступлений и применение наказания за их совершение. Эти составы преступлений против веры и Церкви были, в основном, заимствованы из византийского права: "еретичество", "богохульство", "волшебство", "святотатство", "отпадение" от христианской веры и прямая принадлежность к недозволенным вероисповеданиям. В древнерусском праве эти преступления носили наименования: "ведьство", "зелииничьство", "потвори", "чародеяние", "волхования", "еретичьство" и т.д.
Перенос норм византийского права в древнерусское законодательство не был механическим: по нормам "Русской Правды" основной мерой наказания являлся денежный штраф, а под "казнью" понималось простое телесное наказание. В византийском же праве почти все вышеприведенные составы религиозных преступлений карались квалифицированной смертной казнью: сожжением, четвертованием и т.д. (хотя за 1100 лет Византийской истории таких случаев насчитывается немного). Вместе с тем, русские законодательные акты санкционировали применение к религиозным преступникам двойного наказания: со стороны княжеской, светской и епископской церковной власти, угрожали отлучением от церкви и различными видами епитимий. В правоприменительной практике по отдельным делам использовалось лишение свободы с целью исправления религиозного преступника.
В отдельных случаях, когда религиозные преступления приобретали социальную или политическую окраску, светской властью применялась и смертная казнь. Например, в 1227 г. в Новгородской Земле было сожжено четверо языческих жрецов. Аналогичная мера наказания ранее применялась во время восстаний в Суздале (1024 г.), Новгороде (1071 г.), Ростове (1091 г.).
Татаро-монгольское нашествие и его последствия, в первую очередь тенденции к созданию централизованного русского государства, обусловили сближение РПЦ и светской власти в 14-15 веках, в результате чего роль церковных средств воздействия снижалась, а их компетенция передавалась светским судам. Впоследствии, начиная с царствования Петра I, это вылилось в специфическую форму существования официально-административных церковных структур как части государственного аппарата. Следует отметить, что РПЦ как таковой не свойственно проникновение в государственные властные органы.
В 14-15 веках на территории Руси усиливаются антицерковные настроения, что выразилось в распространении оппозиционных официальному Православию учений - "ересей". Наиболее известной являлась т.н. "стригольническая ересь", распространенная в Новгороде и Пскове. Согласно посланию архиепископа Новгородского, "стригольники" "... злословят Христа и Богоматерь, плюют на кресты, называют иконы болванами, грызут оныя зубами, повергают в места нечистыя, не верят ни царству небесному, ни воскресению мертвых, и, безмолствуя при усердных христианах, развращают слабых".
В 1375 г. лидеры "стригольников" Карп и Никита были казнены в Новгороде утоплением, но в 15 веке "ересь" "стригольников" преобразовалась в "новую новгородскую ересь жидовствующих", распространившуюся и в Москве. Борьба Церкви с этим еретическим учением завершилась в начале 16 века, когда победила доктрина "иосифлян" (сторонников преп. Иосифа Волоцкого) о возможности применения к "еретикам" "градских казней", т.е. наказания их силами светской власти и применения к ним смертной казни. Стоглавым Собором 1551 г. было подтверждено право светской власти на применение репрессивных мер в отношении "злых ересей" и "волхований".
После Стоглавого Собора контроль за состоянием веры среди населения начинает переходить в руки светской власти, т.к. царская власть абсолютизировалась и распространялась не только на материальное бытие подданных, но и на духовную жизнь. При этом государство не вмешивалось в вопросы веры иностранцев, находящихся на территории России: запрещалась лишь пропаганда иностранных вероучений среди русского населения.
Политика русского правительства в 17 веке была выборочной: протестантам, например, разрешалось в отдельных случаях строительство кирх, а католикам строительство костелов категорически запрещалось. Это объяснялось соображениями политическими - католичество распространялось через Польшу и с 16 века постоянно и активно угрожало интересам целостности российского государства.
В середине 17 века в России произошел т.н. церковный раскол, разделивший все общество на сторонников и противников поддержанной светской властью церковной реформы патриарха Никона. "Раскол" охватил значительную часть населения России, в основном его "низы". Среди последователей "раскола" выделялось как умеренное крыло - т.н. "поповство", склонное к определенным компромиссам со светской и церковной властью, так и радикально - экстремистское "беспоповство", пропагандирующее идеи борьбы с "властью Антихриста", олицетворяемой царским самодержавием. Поэтому термин "раскол" постепенно становится в русском законодательстве обозначением состава уголовного преступления, каравшегося как "ересь", "богохульство" и "церковный мятеж" по нормам гл.1 Соборного Уложения 1649 г. Репрессии против "раскольников" особенно усилились в 70-80 годы 17 столетия в связи с активным участием "раскола" в крестьянской войне, "соловецком восстании", городских и стрелецких бунтах.
В петровскую эпоху "раскол" стал расцениваться не просто как "ересь", но как религиозно-политическое преступление. "Духовный Регламент" Петра I охарактеризовал старообрядцев как "лютых неприятелей, и государю и государству зло мыслящих". Петр I юридически закрепил особый правовой статус старообрядцев как неполноправных подданных государства. Указом 1716 г. "раскольники" были обязаны зарегистрироваться при правоохранительных органах государства, облагались двойным подушным "окладом". Им запрещалось занимать какие-либо общественные должности, приказывалось носить особую одежду и специальные "знаки".
В законодательство были внесены составы преступлений: "потаенный раскол" - т.е. уклонение от официальной регистрации, "совращение в раскол" - т.е. пропаганда старообрядческих идей с целью склонения к отступлению от официальной религии. Санкции по этим составам предполагали жесткие меры наказания вплоть до смертной казни. Розыск "потаенных раскольников", контроль за поведением старообрядчества полностью поручался полицейским органам государства, а также созданной "духовной коллегии" - Святейшему Синоду.
Церковной реформой 1712 г. Петр I упразднил патриаршество, включив Церковь как составную часть "регулярного государства". Священнослужители из "белого духовенства" фактически официально становились государственными чиновниками, обязанными выполнять государственные, в т.ч. полицейские функции. Например, специальными указами все православное население империи обязывалось ежегодно проходить исповедь и причастие. Отказ от этой процедуры расценивался как "явное оказательство раскола" и карался денежным штрафом, а при отягчающих вину обстоятельствах - каторжными работами. Информацию в судебные и полицейские органы о нарушителях приказа, а также о ставших известными на исповеди фактах совершенных или подготавливаемых государственных преступлениях, должны были предоставлять приходские священники. Однако все эти меры осуществлялись без одобрения Собора РПЦ. Согласительные подписи собирались у иерархов изолированно. Одобрения других Восточных Церквей не было. Иерархи РПЦ смягчали эту тенденцию царской власти и противодействовали ей, не стремясь к явным конфликтам.
Отношение правительства Петра I к протестантству и даже католичеству было весьма терпимым: манифестом 1702 г. иностранным конфессиям разрешалось строительство храмов и "публичное" богослужение. Вместе с тем, "Артикул воинский" 1716 г. устанавливал смертную казнь за "богохульство", "волшебство", "святотатство" и другие религиозные преступления.
Законодательные нормы, установленные в области религии Петром I, продолжали действовать и в послепетровскую эпоху. Однако и царская власть, и РПЦ всегда понимали необходимость друг-друга и стремились достигать внутреннего органического единства. Поэтому появляющиеся разногласия стремились скрывать. Цари и их окружение вынуждены были поддерживать сильных церковных иерархов, а не бездарных и послушных, чтобы РПЦ могла вести народ. В массе своей иерархи никогда не были орудием светской власти. Сокровенные духовно-внутренние жизнь и свобода РПЦ всегда оставались нетронутыми. В принципиальных вопросах веры и государства серьезных конфликтов между РПЦ и светской властью не было.
В 30-40 годы 18 столетия в России государственная власть впервые широко сталкивается с явлением религиозного сектантства. В различных губерниях были "открыты" сектантские организации т.н. "хлыстов", воспринятых как одна из форм "раскола". Хотя следует отметить, что под раскольниками тогдашнии власти понимали как сектантов в современном смысле, так и собственно раскольников. Две следственные комиссии в 1738 и 1745 гг. приговорили сотни "хлыстов" к смертной казни и ссылке, однако это не решило уже обозначившейся проблемы религиозного сектантства. Начиная со второй половины 18 столетия в России получают распространение сектантские организации хлыстов, скопцов, жидовствующих-субботников, бегунов-странников и т.д. Эта картина дополнялась многочисленными "толками" и "согласиями" дифференцирующегося старообрядчества, а с екатерининской эпохи - проникавшими в Россию при переселении из Европы сектами меннонитов, моравских братьев, баптистов, и вербующими своих сторонников квазирелигиозными организациями масонов.
В период царствования Екатерины II религиозная политика правительства либерализуется на принципах "полной веротерпимости". Указами 1762-1766 г. со старообрядцев снимаются большинство правовых ограничений петровской эпохи. Империатрица считала, что за 60 лет все расколы исчезнут, если заведутся и утвердятся народные школы, невежество истребится само собой без насилия.
Одновременно усиливалась роль полицейских органов в осуществлении контроля за оппозиционными РПЦ религиозными учениями. "Устав благочиния или полицейский" 1782 г. гласил: "управам благочиния в городах: законом не утвержденное общество, товарищество, братство (или иное подобное собрание, под каким бы названием оно ни состояло) - подлежит уничтожению и запрещению". Категорически запрещалась какая-либо пропаганда против РПЦ и веры, "суеверия", "лжепредзнаменования", переход из Православия в любую другую религию. Однако РПЦ всегда поддерживала свободу других конфессий, но требовала свободу и себе.
Своеобразная политика "полной веротерпимости" продолжалась и в первой четверти 19 столетия. В указе от 21 февраля 1803 г. по делу о тамбовской секте "духоборов" Александр I писал: "Не делая насилий совести и не входя в розыскание внутреннего исповедания веры, не допускать никаких оказательств и отступлений от Церкви и строго воспрещать всякие в том соблазны не в виде ересей, но как нарушение общего благочиния и порядка".
Таким образом, в этот период религиозное оппозиционерство начинает восприниматься как криминальное нарушение общественного порядка и безопасности, борьба с которым может осуществляться силами полицейского аппарата. При этом предусматривалось содействие со стороны официальной Церкви для "увещания" и "вразумления" лиц, совершивших то или иное религиозное преступление. Для выполнения функций контроля за религиозными неофициальными организациями на первое отделение Департамента внутренних дел, созданного манифестом от 8 сентября 1802 года Министерства внутренних дел империи, возлагается предотвращение и пресечение "ересей" и сект. Аналогичная задача была возложена и на третий "стол" особенной канцелярии созданного в 1811 г. Министерства полиции.
В 1818 - 1819 годах особенной канцелярией проводится акция по высылке из России иезуитов, обвиненных в ведении шпионажа и антигосударственной деятельности. Указом 1820 года на полицию возлагалось строгое наблюдение за общинами старообрядцев - "федосеевцев", обвиненных в пособничестве французам в период оккупации Москвы 1812 г.
После Отечественной войны 1812 г. в религиозной политике российского правительства начинают проявляться тенденции к ее ужесточению. Это объяснялось неудачными попытками структурного оформления неправославных конфессий, предпринятыми обер-прокурором Синода и некоторое время министром внутренних дел князем А.Н.Голициным. Кроме того, распространившийся русский "раскол" и сектантство своей пропагандой стали серьезно угрожать интересам РПЦ. Не удалось решить и "еврейскую проблему" путем поощрения "неофитства" - перехода иудеев в Православие. Но РПЦ никогда и никого не стремилась насильственно обращать в христианство, однако болезненно относилась к отступничеству. РПЦ не преследовала и не провоцировала преследования евреев, считая этот вопрос национальным, а не религиозным.
Кризис и дискредитация принципов "полной веротерпимости" привели к изменению направленности религиозной политики в России после 1825 г. Политика правительства Николая I в области религии характеризовалась сужением границ веротерпимости. Особенно это проявлялось по отношению к "расколу". Из официальных документов следовало, что отношение правительства к расколу в царствование этого императора определяется основным взглядом, по которому русский раскол не есть народная религия, не есть какое-либо христианское исповедание, а отступничество от православной веры, и потому он выходит из пределов веротерпимости. В силу такого взгляда правительство не признавало за расколом юридического бытия. Под "расколом" в тот период понималось как старообрядчество, так и сектантство. Циркуляром МВД от 9 декабря 1842 г. были классифицированы "толки", "согласия" старообрядчества и сектантские учения по степени их "вредности".
"Уложением о наказании уголовных и исправительных" 1845 г. были определены связанные с "расколом" составы преступлений: "совращение в раскол", "распространение в раскол", по которым предусматривались суровые виды наказания - ссылка на Кавказ, в Сибирь, каторжные работы, телесные наказания плетьми и т.д. Предусматривалось уголовное наказание и за "простую принадлежность" к наиболее "вредным" сектам.
В 40-50 годы 19 века была предпринята мощная кампания по ликвидации "раскольничества" путем полицейских, судебных и внесудебных репрессий, ограничения прав старообрядцев и сектантов, уничтожения их поселений, скитов, культовых зданий и т.д. Основным ведомством, осуществлявшим эти чрезвычайные мероприятия, являлось МВД и созданные на местах т.н. секретные совещательные комитеты. Но именно руководство МВД поняло бесперспективность "силового" метода решения проблемы "раскола". Не встретив поддержки у высшей власти, МВД создало в 1853 г. Особое секретное Управление по делам о раскольниках, которому было поручено детальное изучение положения и социальной базы "инаковерия" в стране. К этой работе были привлечены видные ученые. Итогом работы этого Управления стал вывод, что "коренной причиной раскола было невежество народной массы..., а косвенными причинами являлись... ненависть к Православию, питаемая недостатками духовенства,... бездеятельность и злоупотребление полиции".
Трезвая и взвешенная позиция МВД по вопросу "раскола" повлияла на изменение общей религиозной политики в период царствования Александра II, характеризовавшейся поиском новых основ правового регламентирования взаимоотношений государства и конфессий. Согласно "Уставу уголовного судопроизводства" 1864 г., "отступившие от веры православной в нехристианскую или от православного в иное христианское вероисповедание, а также совратившиеся из веры православной в какую-либо ересь, во всяком случае назидаются в истинной вере и увещаются духовным начальством по правилам православным... Предварительное следствие по делам о совращении из православия или отступление от веры христианской начинаются не иначе, как по требованию духовного начальства". Инициатива уголовного преследования по делам о религиозных преступлениях передавалась церковной власти. Вместе с тем, согласно "Правилам о методической записи браков, рождения и смерти раскольников" от 19 апреля 1874 г., на полицию возлагался полный контроль над старообрядчеством и сектантством и предоставлялось право полицейских санкций к нарушителям установленных норм.
В 60-70 годы 19 столетия происходит структурное подчинение всех неправославных конфессий Министерству внутренних дел империи. Созданный в МВД Департамент иностранных исповеданий контролировал внутрицерковную жизнь римско-католических Могилевской и Варшавской архиепархий, 32 "пробстских" округа евангелическо-лютеранской Церкви, 4 магометанских духовных правления, духовные управления армяно-григорианской и армяно-католической Церкви и т.д. Перечисленные структуры обязаны были предоставлять ежегодную отчетность по всем направлениям своей деятельности в МВД. "Еврейский вопрос" решался за счет локализации последователей иудаизма в "чертах оседлости", во введении для евреев строжайшей паспортной системы и полицейском наблюдении за еврейскими общинами.
В целом же религиозная политика российского правительства в 60-70 годы характеризовалась в определенном смысле как либеральная. Однако после 1881 г., особенно с приходом на пост обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева в 1880 г., либеральные новшества в религиозной политике были прекращены. Законодательные акты 1883 и 1888 годов санкционировали жесткие репрессивные меры в отношении старообрядцев и сектантов. Широко применялась практика внесудебной репрессии: решения о высылке в отдаленные районы целых групп сектантов принимались особым совещанием МВД без участия судебных органов. Деятельность таких религиозных сектантских организаций, как штундисты, духоборы, адвентисты, баптисты, находилась под негласным наблюдением жандармской полиции и охранного отделения МВД как "политически неблагонадежная". Сама РПЦ проявляла негативное отношение лишь к отступникам (что связано еще с ветхозаветным законодательством), а не к каким-либо иным конфессиям.
К началу 20 века назрел кризис религиозной политики в России как часть общего политического кризиса. Результатом этого было издание манифестов в 1905 и 1906 годах, фактически провозглашавших "свободу вероисповедания" в Российской империи. Эти законодательные акты повлияли на методы и направленность деятельности МВД в отношении религиозных организаций. Расширяется практика негласного наблюдения за деятельностью "общественных" сект, в т.ч. с применением агентурного внедрения. Так, в 1903 году Санкт-Петербургским жандармским губернским управлением устанавливается негласное агентурное наблюдение за сектой "иоаннитов" в Кронштадте, в результате чего руководство секты было привлечено в 1906 г. к суду за совершение ряда уголовных преступлений. В то же время полицейские органы стремятся не вмешиваться в вопросы религиозной свободы по делам религиозных организаций, не предоставляющих большой общественной опасности, как например, в деле об "открытии" секты "финских прыгунов" в двух уездах Петербургской губернии в 1912 г.
В годы Первой мировой войны развязанная националистическими кругами антибаптистская кампания повлияла на религиозную политику правительства. Силами МВД осуществился ряд полицейско-ограничительных мер в отношении баптистов, адвентистов и других религиозных организаций, пропагандирующих пацифизм и обвиненных в пособничестве "кайзеру". Значительную обеспокоенность МВД вызывал панисламизм среди мусульман, сочувствующих военному противнику России - Турции.
Очередной кризис религиозной политики правительства нашел свое отражение в "Уставе благочиния и безопасности" 1916 г., установившим нормы, заимствованные из законодательства 19 века. "Устав" запрещал переход лиц православного исповедания в любую иную веру, вводил напоминавшую прежнюю классификацию религиозных организаций по степени их "вредности" с наказуемостью для последователей "изуверских учений". Устанавливались составы преступлений "ересь", "суеверие", "лжепредсказания" и "лжепредзнаменования". Определялся и государственный орган, облеченный функциями контроля в данной области: "Полиция старается всеми зависящими от нее мерами не допускать исполнения изуверных покушений со стороны тех последователей изуверных учений, которые принадлежат к ересям, соединенным со свирепым изуверством и фанатичным посягательством на жизнь свою или других, или же с противонравственными, гнусными действиями".
До 1917 г. подавлением деятельности тоталитарных сект занималось государство - уничтожались разрушители веры как главного фактора становления нравственности, патриотизма и законопослушности. Многовековая практика показывала, что отход от РПЦ каких-либо религиозных групп всегда был связан с их экстремизмом и нарушениями государственных законов.
Противоречия, назревшие в отношениях между конфессиями и государством, в определенном смысле были разрешены Поместным собором РПЦ от 28 октября 1917 г. воссозданием ликвидированного Петром I патриаршества и декретом СНК "О свободе совести, церковных и религиозных обществах" от 20 января 1918 г. РПЦ получила, наконец, давно ожидаемую ею свободу от государственных структур. Статья 13 Конституции РСФСР 1918 г. зарегистрировала, что за всеми гражданами РСФСР признавалась не только свобода совести, но и "свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды". Последний принцип уже в первые годы советской власти приобрел характер воинствующего атеизма, религиозная же пропаганда на практике расценивалась как "контрреволюционная". Это предопределило массовые свирепые репрессии в отношении духовенства, прежде всего православного, а затем и практически всех конфессий в 20-30 годы, осуществлявшиеся органами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Карательные меры имели политико-идеологический и классово-социальный смысл: ВКП(б) как правящая партия не могла допустить функционирования чуждых в идеологическом плане и имеющих влияние на население структур. Если в первые годы советской власти относительной свободой пользовались так или иначе преследуемые до 1917 г. религиозные организации, то уже к концу 20-х годов органы ОГПУ имели на учетах около 30 религиозных организаций, деятельность которых была запрещена на территории СССР.
Правительство СССР, как и царское правительство, было вынуждено осуществлять особую политику в многонациональной и многоконфессиональной стране. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР "О религиозных объединениях" от 8 апреля 1929 г. устанавливалось, что религиозные организации и объединения "не пользуются правом юридического лица". Подробно регламентировались жесткие условия регистрации религиозных организаций и отказа в ней, различные ограничения в их деятельности. Таким образом, при советской власти ситуация принципиально не изменилась в сравнении с предшествующим историческим переходом, с той только разницей, что в отличие от царской, в Советской России была провозглашена и законодательно закреплена не соблюдавшаяся на практике свобода совести, а роль официальной религии стал играть марксизм-ленинизм-сталинизм.
Репрессии против православного духовенства в конце 20-х годов приняли такой размах, что ЦК ВКП(б) в постановлении от 14 марта 1930 г. "О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении" был вынужден отметить: "совершенно недопустимые искривления партийной линии в области борьбы с религиозными предрассудками... административное закрытие церквей без согласия подавляющего большинства села, ведущее обычно к усилению религиозных предрассудков".
В 30-е годы идеологическое обоснование антирелигиозной политики давалось в духе доктрины об "усилении классовой борьбы": "Классовый враг, разгромленный внутри страны, не добит окончательно. Одним из его прибежищ продолжает быть религиозная организация, распространяющая реакционные, враждебные социализму идеи. Выбитые из своих гнезд монахи и монашки, тысячи священников разных религий, которые еще не так давно поднимали знамя восстания против Советской власти, еще не примирились с мыслью, что дело их окончательно проиграно". Подобные заявления официальной власти резко противоречили данным всеросийской переписи 1939 г., в соответствии с которыми более половины всех жителей страны отнесли себя к верующим, а в сельских районах - более 2/3.
Однако в 40-е годы религиозная политика Советского правительства делает крутой поворот, по крайней мере, в отношении РПЦ "отчасти из-за того, что воинствующий атеизм первых десятилетий советской власти не дал удовлетворительных результатов, а отчасти из-за того, что Церковь оказалась весьма полезным союзником во время войны, советский режим в 1943 г. установил некий "модус вивенди" с организованной религией". Постановлением СНК СССР от 14 сентября 1943 г. создается Совет по делам РПЦ, а постановлением от 19 мая 1944 г. - Совет по делам религиозных культов и вероисповеданий при СНК (впоследствии при Совете министров СССР). Конкретно эти действия объясняются необходимостью создания видимости терпимости к РПЦ из-за Тегеранской конференции. Своеобразная опека государства над Церковью была формой государственного контроля, отношение власти к Церкви время от времени менялось, в зависимости от акцентов во внутренней и внешней политике. По окончании Великой Отечественной войны гигантский вклад РПЦ в разгром захватчиков правительство СССР не оценило даже в форме акта благодарности. За время послевоенного правления Сталина преследования РПЦ продолжались, было закрыто 10% всех храмов.
С 1954 по 1958 гг. отмечено более лояльное отношение властей к РПЦ. Однако в 60-е годы в СССР была организована особенно мощная антирелигиозная кампания, в ходе которой было закрыто около 10 тысяч храмов и почти даром отдано иностранцам много зарубежной собственности РПЦ. Репрессии против РПЦ прежде всего связаны с попыткой ускоренной реализации коммунистических идеалов. Лидеры КПСС заявили об искоренении в ближайшее время в стране любой религиозной веры и преступности, а также о "научном" изменении русского языка. В то же время власти неоднократно использовали "традиционные" конфессии в борьбе с сектантством, привлекая их для участия в судебных процессах против "иеговистов", "адвентистов" и других "идеологически вредных" и "подрывных" сект. Государство пыталось привлекать руководство РПЦ и других конфессий к идеологической борьбе с диссидентством в 70-е годы.
Либерализация внутренней политики, в том числе и в области религии, начавшаяся в середине 80-х годов, привела к тому, что уже к 1988 г. в СССР было зарегистрировано свыше 1800 различных религиозных объединений и организаций. Тенденция демократизации государственной религиозной политики получила правовое оформление принятием 1 октября 1990 г. Закона СССР "О свободе совести и религиозных организациях", отменившего все прежние законодательные акты советского государства в области религии и церкви начиная с 1918 г. Принятый Верховным Советом РСФСР Закон "О свободе вероисповеданий" от 25 октября 1990 г. значительно конкретизировал союзный Закон, декларировав не только свободу вероисповедания для граждан РСФСР, но и официальный отказ государства от поддержки атеистической пропаганды, нейтралитет государства в вопросах свободы вероисповедания.
В настоящее время данный законодательный акт признан большинством конфессий не соответствующим требованиям сложившейся в стране общественно-политической ситуации и интересам религиозных организаций. Разработанный в начале 1994 г. проект Закона Российской Федерации "О свободе совести, вероисповедания и религиозных организациях" был отвергнут конфессиями ввиду несогласия с общей концепцией Закона. Общественно-политическая ситуация, сложившаяся в Российской Федерации за последние годы, требует скорейшего и эффективного правового разрешения многочисленных проблем, накопившихся в межконфессиональных отношениях, отношениях между государством и конфессиями.
В правовом аспекте проблемы важно следующее. Если нынешнее правительство нашей страны рассматривает себя государственным правоприемником ушедшего коммунистического режима, то оно должно компенсировать Православию все без исключения потери от 1917 до 1994 года. Если же нет, то необходим стартовый возврат к правовым нормам государственного статуса Православия периода от 1905 до 1917-18 годов. Этого требует элементарная правовая корректность и справедливость, о которых нынешние власти так много говорят.
Многие стремятся приравнять Православие к тоталитарным сектам, не утруждая себя серьезной аргументацией. Незначительное количество сознательно лжет в этом вопросе. Принципиальное отличие Православия от любых сект заключено в разной сущности их вероисповеданий, мировоззрений и образа жизни, применяемых методах и средствах.
Стихийное влияние религиозного фактора во внутренней жизни России становится все более заметным, этот фактор теснейшим образом переплетается с этническим, вторгается в политическую и правовую сферы. Мощная иностранная религиозная экспансия, происходящая в последние годы, криминальные проявления со стороны таких религиозных организаций, как "белое братство Юсмалос", "АУМ Синрике", "Богородичный Центр", различных "сатанинских" культов и т.п., не могут способствовать общей стабилизации обстановки в стране. При этом необходимо учитывать и зарубежный опыт: противоправные действия отдельных религиозных и квазирелигиозных образований в разные годы вызывали большой негативный общественный резонанс, что наносило ущерб авторитету властных государственных структур. На подобном фоне особенно четко видна особенность РПЦ - постоянное сохранение патриотизма и поддержка российской государственности.
Несовершенство российских уголовно-правовых норм, касающихся правонарушений в религиозной сфере, отсутствие четкой правовой оценки проблем, возникающих в межконфессиональных отношениях, значительно усугубляют и без того сложную криминологическую ситуацию в России.
Следует отметить, что с изданием необходимых уголовно-правовых и административных норм, относящихся к области рассматриваемых отношений, закономерно встает вопрос о властных структурах, коим будет поручено правоприменение вновь принятых норм, наделение этих органов особыми функциями и полномочиями, характеризующими их роль и место в системе правоохранительных органов Российской Федерации. При этом обращение к опыту регулирования религиозных отношений, накопленному правоохранительными органами, особенно в дореволюционный период российской истории, может оказаться весьма целесообразным.