Судьба и вера. Беседы с учеными, священниками, творческой интеллигенцией:
Интервью с ректором МГУ В.А. Садовничим
Виктор Антонович Садовничий – профессор, действительный член Российской Академии Наук, ректор Московского Государственного Университета имени М.В. Ломоносова с 1992 года, президент Российского союза ректоров, президент Евразийской ассоциации университетов, член Президиума РАН.
Лауреат Государственной премии СССР (1989). Автор свыше 130 работ в области абстрактной и прикладной математики и информатики, включая 25 монографий и учебных пособий. Подготовил 35 кандидатов и несколько докторов наук. Им получен ряд фундаментальных результатов в области функционального анализа; созданы системы алгоритмического и программного обеспечения тренажеров, осуществляющих динамическую имитацию управляемого аэрокосмического полета; разработан ряд методов обработки космической информации.
Мой университет
В.А. Садовничий:
"Я был воспитан в уважении к вере"
– Виктор Антонович, каким был Ваш путь в Московский университет?
– О Московском университете я узнал в седьмом классе, когда в нашу сельскую школу попала информация об окончании строительства нового здания МГУ. Я очень хотел учиться после школы, но сделать это в те годы было непросто. Паспортов у колхозников не было – а без документов не устроишься. Поэтому я уехал на Донбасс, где меня взяли работать забойщиком на шахту. Там я проработал два года. О поступлении в Московский университет я и не мечтал: сама мысль о храме науки вызывала у меня трепет. Однако начальник участка, где я работал, уговорил меня попробовать свои силы и поступить на мехмат МГУ. С тех пор на протяжении уже почти сорока лет моя жизнь связана с Университетом.
– Легко ли давалась учеба?
- Поступил я на мехмат без проблем, хотя учиться было сложно... Первый семестр, уверен был, не выдержу. Даже планировал "отступление". Потом как-то втянулся и дело пошло. Учился все годы на "отлично" и диплом получил с отличием. Но работать приходилось много. В читалке с ребятами сидели обычно до закрытия, то есть до 10 часов вечера, потом шли в аудиторию и там еще до часа ночи, потом с трудом добирались до общежития – едва успевали перехватить несколько часов сна. Это создало определенный заряд, дальше уже все было легко: аспирантура, докторская – все благодаря привычке работать, приобретенной в студенчестве.
– А Ваша супруга, дети тоже занимаются математикой?
– Представьте себе, да. Со своей женой, Адой Петровной, мы учились в одной группе. Как увидели мы друг друга в первый день занятий, так и остались вместе навсегда. Сын Юрий уже защитил кандидатскую диссертацию на мехмате. Дочь Аня в прошлом году закончила мехмат, сейчас учится в аспирантуре. Дочь Инна – студентка 5 курса. Многие годы мы с женой обитали в общежитии. Мы и сейчас живем в Университете, в жилом корпусе – там, где квартиры для профессоров.
– Виктор Антонович, сейчас мы наблюдаем процесс повального переименования институтов в "университеты" и "академии". Как Вы относитесь к этой всеобщей "университизации"?
– К сожалению, реально лишь немногие вузы способны перейти на новую – университетскую – ступень развития. "Университетом" нельзя стать вдруг, внезапно – для этого нужна история, традиции, наконец, прочная научная база. И потом проблема не только в стихийном переименовании вузов, но и в том, что, когда на базе частного сектора стремительно плодятся разные "московские" и прочие "университеты", этот процесс выходит из-под контроля государства. Сегодня во множестве создаются, в прямом смысле, "липовые" университеты и всякого рода академии, выдающие своим выпускникам такие документы об образовании, аналога которым, как они утверждают, по высоте уровня в мире вообще нет. Однако рано или поздно, но такое потворство коррумпированного образовательного чиновничества, раздающего направо и налево лицензии, обернется мощным социальным протестом, сходным с жалобами обманутых вкладчиков.
– Выдерживает ли Московский Государственный Университет конкуренцию в нынешней ситуации?
– По результатам зарубежных рейтингов, Московский университет и сегодня считается одним из лучших в мире по уровню подготовки. Нобелевский лауреат Янг говорил мне, что в Америке все университетские преподаватели математики – из МГУ, а все студенты – китайцы. Все математики там наши. Несмотря на то что в определенных коридорах и закоулках федеральной власти зреют намерения нас "вбить под шляпку", для всей России остается очевидным факт, что Московский университет занимал и продолжает занимать особое место в интеллектуальной жизни страны. Возможно, кому-то это не нравится... Поймите меня правильно: Московского университета не было бы без России, но и Россия без Московского университета – уже не Россия.
– Виктор Антонович, в каком положении, на Ваш взгляд, находится сейчас образование в России?
– В системе отечественного образования назревает катастрофа. Образно говоря, мы сейчас движемся к некой модели феодализма. Именно феодальная экономика характеризовалась невостребованностью науки и наукоемких технологий. Смотрите: с 1990 по 1995 годы финансирование науки в России сократилось в 12 раз! Теперь давайте вспомним, чем характеризовалось феодальное общественное сознание? Торжеством оккультизма, астрологии, мистификацией сознания, гаданиями, гороскопами и т.д. Ну, а как со всем этим у нас сейчас? На телевидении закрыта программа "Российские университеты", зато сплошь и рядом с экранов вещают волшебники, колдуны, сатанисты, случайно забредшие в студии "инопланетяне". Ну, и ко всему этому добавим катастрофу с учебной литературой.
– В последнее время все чаще говорится о необходимости реформы образования. Но каким способом?
– Здесь категорически неприемлемы те методы "революционного насилия", которые предлагаются в погоне за немедленными результатами ради того, чтобы скорее о них отрапортовать правительству. Ведь еще академик Королев как-то очень мудро заметил: "Если ты сделал быстро, но плохо, – все забудут, что делал быстро, но запомнят, что плохо..." Опасность для страны проистекает из заведомо неверной установки, согласно которой образование станет-де богаче, когда богаче станет государство, когда окрепнет экономика. Нам все время объясняют, что наука должна стать в России коммерчески рентабельной, тогда-де и ученый, и профессор будут зарабатывать достаточно.
– Что же в этом плохого?
– Понимаете, еще в начале века профессор Московского университета Сперанский писал: "А, между тем, наука – источник великого прогресса – сама по себе не продуктивна. Она обогащает тех, кто ее применяет, но не истинных своих создателей". Поэтому образование должно иметь абсолютный приоритет в бюджетах всех государств. Известно, что наука способна успешно развиваться при уровне финансирования не ниже 2 % от ВНП (валового национального продукта). Так, по данным на 1996 год, в Израиле эта доля составляет 3,5 %, в Японии – 3,1 %, в США – 2,7 %. А в нынешней России – только 0,3 %.
– Оснований для оптимизма не много...
– Увы! Приведу пример: в программе президента США Клинтона одной из главных задач объявлена всесторонняя поддержка национальной системы образования. У нас, к сожалению, уже первые комментарии к проекту Федерального бюджета на 1998 год говорят как раз об обратном...
– Какие еще угрозы несет в себе планируемая ныне реформа?
– Проблем очень много. Особенно настораживают попытки расчленить цельную систему отечественного образования на разрозненные области. Нет сомнений, что это приведет к необратимым последствиям. Любому культурному человеку ясно, что сейчас, как никогда, нужно всеми силами спасать отечественное образование. А оно гибнет. Ведь что мы наблюдаем? Идеал профессора ныне нам преподносят в облике "профессора-предпринимателя", а идеал студента – в облике эдакого "поденщика". И неудивительно, поскольку установленные сейчас государством размеры зарплаты профессора, стипендии аспиранта и студента не обеспечивают даже минимума для нормального существования. Вот студент и не ходит на лекции – но не из-за политических разногласий с профессором. Он просто не имеет времени учиться, поскольку для него теперь главное не учеба, а поиск средств к физическому существованию.
– Откуда, кстати, Университет берет средства на существование?
– Деньги на стипендии и зарплаты приходят из госбюджета. А науку приходится поддерживать на гранты, выигранные нашими учеными. Также существует "сверхплановый" прием студентов на некоторые факультеты за плату. И по-прежнему основная статья дохода Университета – плата за обучение иностранных граждан. Кроме того, МГУ развивает крупные совместные инвестиционные проекты с зарубежными и отечественными партнерами.
– Насколько сильно влияет сегодня иностранный капитал на образование в России? Ведь это может служить мощным идеологическим и политическим инструментом...
– Здесь можно говорить о двух тенденциях. Первая – это гранты, которые получает профессура. В принципе, это нормальный процесс – профессура из других стран тоже старается выиграть международные гранты. Правда, они не так уж велики, чтобы помочь существованию наших ученых. Скорее даже наши отечественные гранты – в частности, Российского фонда фундаментальных исследований – оказывают более существенную роль. Хотя, конечно, международные гранты – это некий инструментарий.
Второе – это влияние с помощью вложений. Оно очень мало: я не знаю зарубежных стран, которые делали бы большие вложения в российскую высшую школу. Скорее всего, речь идет о нормальном желании иностранных государств распространить свой опыт.
– Вы считаете Французский университетский колледж при МГУ удачным примером взаимодействия?
– Франция – это страна, которая старается не только сохранить свой язык, свою культуру, но и распространить их в других странах. Я аплодирую Франции за эту попытку, которая у нее отлично получается. Много наших студентов желает учиться в этом колледже, и в плане влияния на культуру здесь ничего предосудительного нет. А уезжают туда работать единицы: ведь у них безработица. Конечно, у меня, как у ректора МГУ, есть такое желание, чтобы был русский колледж и во Франции, и в других странах. Но нужны определенные условия. Насколько я понимаю, французы тратят на это огромные деньги.
– Все чаще приходится наблюдать не только переманивание специалистов на Запад, но и навязывание западных ценностей...
– К сожалению, это беда всего нашего государства. И МГУ здесь, увы, не исключение. Утечка умов наносит огромный вред: уезжают лучшие, уносят свой интеллект, свои руки, знания. Это ущерб государству. Есть разные системы подсчета, но я готов верить специалистам, которые полагают, что с помощью приобретения дешевых умов государство получает больше доходов, чем от всей системы туризма и торговли. Очень дорого стоит подготовка специалиста высокого класса. А если их уезжает 10 тысяч – это уже значительно. Конечно, ясно, что уезжают не от хорошей жизни. Просто в России пока не удается создать такие же условия. А что касается навязывания стандартов, то большего вреда трудно придумать. У нас есть традиции. Наша система образования – лучшая в мире, и нет никаких объективных оснований отказываться от традиций, мы должны их развивать, впитывать что-то и совершенствоваться на этой базе, а изменить одним махом систему образования и последовать каким-то рекомендациям – это ничего не может принести, кроме вреда. Считается, что 5 лет учить – дороговато. Но кто подсчитал, какой убыток принесут недоученные специалисты?! Да, нужно учиться на хорошем опыте. Посмотрите, как это делают развитые страны: они впитывают в себя все лучшее, но развивают свои традиции, свои основы. Благо, нам есть что развивать.
– Ваша жизнь целиком связана с Университетом, поэтому Вы, наверное, особенно остро ощущаете его "болевые точки". Есть ли у МГУ соперники? Некоторые, например, оспаривают первенство именно Московского университета?
– Много искусственных соперников. Много сегодня желающих стать российским, а то и сразу международным вузом. Находятся и те, кому не по нраву формула "Наш первый, наш Российский, наш Московский". Так, в конце прошлого года вышло постановление правительства, где первым университетом объявляется Санкт-Петербургский и предлагается в 1999 году праздновать его 275-летие. Между тем, если мы откроем "Полное собрание законов Российской Империи", то увидим, что лишь в 1819 году был Высочайше утвержден проект "первоначального образования С.-Петербургского университета"...
– То есть в 1999 году нужно праздновать его 180-летие...
– Конечно. Все крупные историки говорят о том, что образовательное учреждение при Петровской Академии наук (1724 – 1766) нельзя считать университетом.
– На каком основании?
– Например, в нем не было разделений на факультеты и кафедры. Сам Ломоносов писал в 1758 году: "При Академии наук не токмо настоящего университета не бывало, но еще ни образа, ни подобия университетского не видно". Попытка разрешить научные споры путем политических декретов оказывает плохую услугу Петербургскому университету, ставит правительство в неловкое положение. Хотя мы с глубоким уважением относимся к нашим коллегам и будем искренне рады, если такое решение облегчит их материальное положение. Но это может послужить плохим примером.
– В каком смысле?
– Например, уже сейчас раздаются отдельные требования отменить Татьянин день и отмечать вместо него день основания Киево-Могилянской Академии.
– То есть Вы думаете, что это может иметь далеко идущие последствия?
– Да, тем более, что нечто подобное происходит сейчас и в культуре России. Мы все хуже и хуже понимаем друг друга. Становимся чужими в своей собственной стране. Казалось бы, зачем русским отрекаться от прекрасной национальной традиции? Но почему-то многие спокойно смотрят на федерально-административные поползновения отдать на растерзание коммерческим гидрам национальную культуру. Посмотрите на некоторые федеральные учебные программы и на так называемые вариативные учебники гуманитарного профиля. Русский предлагается уравнять в преподавании с иностранными языками, а этическое и эстетическое воспитание строить по принципу: что противоестественно, то не безобразно. Вот почему велика роль Московского университета в сохранении национальной культуры. По силе своего влияния на страну МГУ не имеет равных в России.
– Что же, по Вашему мнению, необходимо сделать для исправления ситуации?
– С моей точки зрения, главная ошибка лежит в отходе от принципов национального образования. Это прежде всего единство школы и фундаментальной науки как основы для подготовки специалистов. И гуманитарной культуры как основы единства народов, населявших нашу страну. В этом историческая специфика развития как России, так и ее вузов. Сейчас идет расчленение школы, науки, сферы художественного творчества, которым предписано существовать самим по себе. Идет противостояние между этими частями за долю государственной поддержки. От этого не выиграет никто: все превратятся исключительно в коммерческие приложения, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому вектор дальнейший преобразований должен быть направлен в противоположную сторону. МГУ считает, что должна существовать государственная защита национальной культуры в целях безопасности России.
– Как Вы относитесь к Программе сексуального образования, которую намереваются ввести в школах?
– Это позорная попытка. Конечно, проблема воспитания личности существует, она многогранна, она связана с воспитанием духовным, психологическим, нравственным, физическим. Наверное, следует проводить и сексуальное воспитание. Однако специалисты должны разрабатывать его принципы, опираясь на традиции России, учитывая опыт других стран. Это не должно быть грубым и вульгарным "просвещением", которое отрицательно скажется в том числе на интеллектуальном и духовном потенциале нашего государства. Вот почему я решительно против этой Программы в ее нынешнем виде.
– Сейчас в России особенно обострилась проблема наркомании, в первую очередь среди молодежи. Это видно даже по Московскому университету, где на некоторых факультетах совершенно открыто, скажем, курят наркотики. Вот почему "Татьянин День" планирует провести конференцию "Молодежь против наркомании". Как Вы относитесь к этой идее?
– Такая конференция требует подготовки, привлечения большого числа специалистов, поскольку проблема наркомании не столь проста. Я, например, не могу одобрить законы, которые позволяют человеку носить в кармане наркотики. А сейчас ведь запрещается только торговать ими. И вот наши правоохранительные органы, которые, конечно, пытаются бороться в стенах Университета с этим явлением, говорят мне, что это очень трудно. Потому что каждый человек, задержанный в МГУ с наркотиками, имеет на это право. Кстати, во многих странах запрет на хранение существует. Так что это еще и вопрос законодательства. Что касается конференции, то мы готовы всецело ее поддержать и предоставить помещение в стенах Университета.
– Виктор Антонович, Вы были одним из первых ректоров Москвы, кто осознал реальную угрозу сектантства для студенчества. В №12 нашей газеты было опубликовано Обращение ученых против пропаганды сектантства и оккультизма – Вы тоже под ним подписались. Что Вас побудило на это?
– Я надеюсь, что понимаю ситуацию среди молодежи. И, действительно, в МГУ есть угроза, угроза того, что секты будут вовлекать все большее число людей в свои сети. Например, мои дочери, которые тоже учатся в Университете, рассказывают, что к ним часто подходят сектанты, пытаясь затянуть к себе. Сектантство в России всегда было связано с разрушением устоев государства, и мне кажется, что секты сами по себе не возникают. Они всегда действуют по заказу: будь то заказ отдельных людей, заказ каких-то других сил. Секты наносят большой вред образованию. Попадая в их узкий, я бы сказал, темный круг, студенты теряют интерес к учебе, становятся ограниченными. Секты – очевидное зло. Иногда они бывают жестокими, бесчеловечными. Очень важно, чтобы молодежь четко себе это представляла.
– Но среди адептов нетрадиционных культов встречаются люди, вполне приятные на вид...
– Да, мне иногда ребята говорят: "Виктор Антоныч, я имею право прийти и доверить им все, что есть у меня на душе, поговорить с ними". Никто не возражает против выбора – это право каждого студента. Но надо всегда четко понимать, что следует за этим шагом, за первым разговором по душам. Дальше, как правило, следует сильнейшее воздействие на психику. В итоге, человек гибнет для общества... Конечно, с сектами надо бороться. Это та область, где у нас совпадают позиции с Церковью.
– Чем бы мы могли помочь Университету в противодействии сектантам? Например, после статьи в октябрьском номере нашей газеты о попытке кришнаитов проникнуть на биофак МГУ, последние прислали нам официальное письмо, угрожая судом.
– Да, мы тоже получили от них письмо в связи с этой публикацией. Я знаю ситуацию на биофаке и внимательно слежу за ней... Я думаю, вы могли бы помогать информацией. Если где-то появится хоть малейший намек на деятельность в Университете какой-либо секты – здесь нужна объективная информация – дальше пойдет административная работа. Мы должны защитить наших студентов от влияния сектантства, по крайней мере, в стенах Университета.
– Виктор Антонович, за последние полтора года прошло несколько встреч между преподавателями и студентами МГИМО, МГУ и Московской Духовной Академией. Как мы узнали на "Татьянинском вечере", Университет недавно участвовал в лицензировании МДА. Будут ли продолжены дальнейшие контакты?
– У нас была идея организовать круглый стол с профессорами Академии. Я знаю, что в Академии есть первоклассные профессора, и стоило бы обсудить общие проблемы. У нас есть контакт с ректором МДА владыкой Евгением, я присутствовал на актовых собраниях в Академии, а владыка всегда присутствует на наших.
– А что Вас побудило приютить в стенах МГУ Свято-Тихоновский богословский институт?
– Свято- Тихоновский институт – это очень благородное дело, поскольку там речь идет о новом типе образования, светско-духовном.
- В ноябре на праздновании 5-летия Свято-Тихоновского богословского института Святейший Патриарх Алексий II наградил Вас орденом преподобного князя Даниила Московского. Что для Вас значит эта награда?
– Конечно, высокая награда Его Святейшества Алексия II имеет для меня особое значение. Я был воспитан в уважении к вере, к Православной Церкви. В деревне, где я вырос, центральным местом был храм – помню, отец ремонтировал его крышу. В детстве я там часто бывал, мы всегда ходили на Пасху, мать меня причащала... Для меня связь с Православием не пустой звук. Я всегда придавал особое значение нашим контактам с Православной Церковью, ведь у нас общее дело – воспитание порядочных людей, любящих Родину. Мы благодарны Святейшему Патриарху за его внимательное отношение к судьбе Московского университета. Вспомним хотя бы о ежегодном богослужении 25 января в Успенском Соборе – теперь это уже традиция. Затем восстановление церкви святой мученицы Татианы...
– Вы не жалеете об этом решении?
– Процесс, конечно, был довольно сложным, но все-таки я ни на минуту не сомневался, что мы правильно делаем. Это святое место, и традиция должна быть восстановлена. Я рад, что все идет по правильному пути.
– Виктор Антонович, вполне уместным будет задать Вам вопрос. Какой бы Вы хотели видеть Россию?
– Бесспорно, образованным государством. Сильной страной, где главным приоритетом будет развитие образования. Только образованные люди могут сделать нашу страну еще богаче. Хотел бы ее видеть богатой. Но главное, чтобы в ней жили люди, которые бы беззаветно любили землю, где они родились – свою Родину, Отчизну. Ведь это естественно, чтобы люди оберегали свою землю для будущих поколений. Так что мне бы хотелось видеть Россию образованной, спокойной, бесконфликтной. Россией, чьи граждане были бы патриотами.
C ректором МГУ Виктором Антоновичем Садовничим беседовали:
Владислав ТОМАЧИНСКИЙ, Александр ЕГОРЦЕВ,
Ксения КОРЕНЧУК
“ТД”, №№ 18-19, 1998