(Беседы публикуются по телепередачам с канала «Культура» с личного согласия автора)
5. Трагедия наших дней: «Борис Годунов»
Я не склонен называть "Годунова" трагедией исторической, о каком-то историческом событии. Это трагедия об истории, о том, что такое история. О том, как она совершается и из чего она состоит.
Почему автор выбрал эту эпоху и почему он основал свою трагедию на версии убийства. Потому, что здесь ему увиделся, почувствовался некий ключ или формула русской истории. А может быть и не только русской, а вообще человеческой истории. Именно поэтому эта трагедия сегодня в первую очередь не про XVII век, а про нас. Про это я и буду рассказывать в этой передаче.
"Годунов блистал умом в делах внешней и внутренней политики. Всегда осторожный и миролюбивый, он возобновил жалованную грамоту о льготах Церкви, издал указ об укреплении сельских работников. В усердной любви к гражданскому образованию Борис превзошел всех древнейших венценосцев России, имев намерение завести школы и даже университеты! Имя Годунова - есть имя одного из разумнейших властителей в мире. Но сей мудрый властитель, достойно славимый в Европе за свою разумную политику, любовь к просвещению, ревность быть истинным отцом Отечества, наконец, за благонравие в жизни общественной и семейной, сей человеческой мудростию наделенный правитель достиг престола злодейством. Казнь небесная угрожала царю-преступнику и царству несчастному".
"История государства Российского"
И. Карамзин
Про необычную гробницу Годуновых в Троице-Сергиевой Лавре можно сказать много интересного. Ее история любопытна, но я не буду этим заниматься - это не входит в мою задачу. Я вообще не буду, преступая к разговору о Борисе Годунове, говорить об исторических реалиях, об источниках и обо всем том, о чем можно прочесть в книжках.
Каждый раз думая о трагедии Пушкина "Борис Годунов", задаю себе два вопроса, связанных между собой: почему из всей истории русской, которая стала предметом пушкинской трагедии, автор выбрал не какой-либо эпизод (а страшных и славных эпизодов было много), но вот именно эту эпоху - смутное время, убийство царевича? Ну конечно же потому, что это была переломная эпоха. Кончились Рюриковичи и начались Романовы. При Романовых жил Пушкин. Романовы выдвинули Петра I. Романовы были современностью и с ними Пушкин связывал будущее России: "Романовы - Отечеству надежда". Ну конечно это тема цареубийства. С цареубийства началось царствование Александра I, при котором была написана трагедия. Цареубийство замышляли декабристы. Эта тема является сердцевиной "Бориса Годунова".
И второй вопрос: почему Пушкин, зная прекрасно, что версия об убийстве Димитрия не доказана юридически (хотя и не доказана была и противоположная версия о случайной смерти младенца), почему именно на этой версии он основал свою трагедию, хотя сам говорил: "Клевета и в поэмах казалась мне не похвальной." ?
Ну во-первых потому он это сделал, что был глубоко убежден в том, что Борис виновен. И в этой убежденности он шел за народом, за мнением народа. Но все равно одной личной убежденности не достаточно. Был еще момент некий сверхличный, скажу даже - мистический момент. Убежден, что в душе Пушкина, в глубине его гения какой-то властный голос сказал ему: "Пиши это и про это - не ошибешься!" И он не ошибся. Не прошло и ста лет после написания трагедии "Борис Годунов" и все случилось, все произошло... в 1918 году. Истреблен был царевич. Истреблен был царь. Истреблена была вся царская фамилия. Потекли реки крови несравнимые с той кровью, что пролита была в XVII веке в смутное время (продолжавшееся тогда полтора десятилетия) и эти реки залили почти весь наш XX век. Глядя в прошлое, Пушкин оказался пророком и напророчил нам наше будущее.
Веду я этот рассказ из деревни, в которой живу уже много лет - из села Махра, которое находится под Сергиевым-Пасадом. Здесь с одной стороны Радонеж, а с другой стороны шоссе, ведущее в Углич. Величайшая русская икона - Святая Троица Андрея Рублева по распространенному мнению вдохновлена преподобным Сергием Радонежским. Говорят даже, что Сергий Радонежский был духовным автором Святой Троицы. Вот в мирской культуре нашей есть некое подобие этому соотношению. Мне кажется, что вот таким духовным отцом Пушкина как автора "Бориса Годунова" был Николай Михайлович Карамзин. Он вдохновил Пушкина на это. И дело не в том, что он дал Пушкину исторический и всякий иной материал. Самое главное, что вся история Карамзиным излагается непрерывным сопровождением нравственных и религиозных суждений, оценок, сокрушений, пророчеств. Промысел Божий для Карамзина есть главное действующее лицо человеческой истории, а промысел Божий в людях действует через совесть. И когда люди нарушают заповеди, когда люди отворачиваются, не хотят, затыкают уши от голоса своей совести, тогда и происходят все страшные трагедии, одна из которых запечатлена в пушкинской трагедии. Вся трагедия его пронизана именно вот этим духом, который прекрасно уловил Мусоргский в своей опере, этим духом как основным фактором деятельности своей оперы.
Вот как начинается трагедия Борис Годунов:
Кремлевские палаты, 20 февраля 1598 князья Шуйский и Варатынский
Варатынский:
Наряжены мы вместе город ведать,
Но кажется нам не кем смотреть!
Москва пуста, но вслед за Патриархом
К монастырю пошел и весь народ.
Как думаешь, чем кончится тревога?
Шуйский:
Чем кончится? Узнать не мудрено.
Народ ещё повоет и поплачет,
Борис ещё поморщится немного
Что пьяница за чаркою вина
И, наконец, по милости своей
Принять венец смиренно согласиться.
А там, а там он будет править нами по-прежнему.
Варатынский:
Вот месяц уж протек как затворясь
В монастыре с сестрою
Он кажется покинул все мирское.
Ни патриарх, ни думные бояре
Склонить его до селе не могли,
Что ежели правитель державными заботами наскучил
И на престол безвластный не взойдет? Что скажешь ты?
Шуйский:
Скажу, что по-напрасну
Лилася кровь царевича младенца,
Что если так Димитрий мог бы жить.
Варатынский:
Ужасное злодейство, полно, точно ль
Царевича сгубил Борис?
Шуйский:
А кто же? Кто подкупал Напрасно Чечугова?
Кто подослал обоих Битюговских с Качаловым?
Я в Углич послан был исследовать на месте это дело, Наехал я на свежие следы.
Весь город был свидетель злодеяния,
Все граждане согласно показали
И воротясь я мог единым словом изобличить сокрытого злодея.
Варатынский:
Зачем же ты его не уничтожил?
Шуйский:
Он, признаюсь, тогда меня смутил
Спокойствием, бесстыдностью нежданной.
Он мне в глаза глядел как будто правый,
Расспрашивал, в подробности входил.
Пред ним я повторил нелепость,
Которую он сам мне нашептал.
Варатынский:
Ужасное злодейство, слушай, верно
Губителя раскаяние тревожит,
Конечно кровь невинного младенца
Ему вступить мешает на престол.
Шуйский:
Перешагнет, Борис не так-то робок.
Обратите внимание: "Не так-то робок". Дальше будет тема смелости еще раз.
Борис не так- то робок.
Какая честь для нас, для всей Руси:
Вчерашний раб, татарин, зять Малюты,
Зять палача и сам в душе палач
Возьмет венец и шапку Мономаха.
Варатынский:
Так, родом он не знатен, мы знатнее.
Шуйский:
Да, кажется.
Варатынский:
Послушай, князь, ведь б мы имели право наследовать Феодр.
Шуйский:
Да более, чем Годунов.
Варатынский:
Ведь в самом деле.
Шуйский:
Он смел, вот всё. А мы... ( Смотрит в окно).
Но слушай, полно, народ идет, рассыпавшись,
Назад, пойдем скорей узнаем. Решено.
Вот первая сцена. Два раза Шуйский подчеркивает смелость Бориса, т.е. буквально, здесь вспоминается пословица: "Кто смел, тот и съел". Здесь, в этой сцене сразу, выясняется, что никому из этих двух бояр нет дела ни до судьбы Руси, ни до правды, ни до чего, все делают свои дела. Смысл этой сцены состоит в том, что Шуйский провоцирует Варатынского, который слишком молод, наивен и романтичен, на заговор, потому что Шуйскому всегда нравилось "ловить рыбку в мутной воде". Вот так начинается трагедия о беде Московского государства. И примерно то же самое повторяется на Девичьем поле, когда народ у Новодевичьего монастыря умоляет Бориса стать царем.
Девичье поле, Новодевичий монастырь. Народ.
Один:
Теперь они пошли к царице в келью.
Туда вошли Борис и Патриарх с толпой бояр.
Другой:
Что слышно?
Третий:
Всё ещё упрямится. Однако, есть надежда.
Один:
Нельзя ли нам пробраться за ограду?
Другой:
Нельзя. Куда, и в поле даже тесно, не только там.
Легко ли, вся Москва собралась здесь.
Смотри: ограда, кровли,
Все ярусы Соборной колокольни,
Главы церквей и самые кресты унизаны народом.
Первый:
Право, диво.
И долго-долго любуется, я так думаю, на эту красоту, забыв обо всем, в то время как решается судьба Отечества. И вот, наконец, там поднимается шум, народ завыл, там падают, что волны, за рядом ряд.
Один:
Дошло до нас, скорее на колени.
Народ на коленях, вой и плачь:
"Ах, смилуйся, отец наш, властвуй нами. Будь наш отец, наш Царь". И все, практически, знают, кто такой Борис и что он совершил. Все знают это, но тем не менее, все падают на колени и умоляют его быть царем.
Один:
О чем там плачут?
Другой:
А как нам знать? То ведают бояре, не нам чета.
И тут народ кричит:
"Венец за ним! Он царь! Он согласился! Борис наш царь! Да здравствует, Борис!"
Опять та же ситуация: никому нет дела до правды. Всем нужен царь, чтобы сбросить с себя какую- то ответственность, чтобы снять с плеч эту тяжесть, чтобы выбрать того, кто есть и все. И такая же ситуация в следующей сцене, когда Борис произносит свой известный тронный, так сказать, монолог.
Годунов: Ты, отче патриарх, вы все, бояре, обнажена душа моя перед вами.
Уже с первых слов он лжет. И дальше весь монолог- это искусная, тонкая, по-своему, искренняя ложь. Он сам уже как бы верит в то, что он законным путем достиг престола. Таким образом, получается, что и бояре, и народ, и царь все они лгут друг другу и самим себе. Никому нет дела до правды. Я сделал этот вывод из пушкинского текста. И недавно я был поражен, когда, перечитывая "Историю" Карамзина, вдруг, нашел там замечательную фразу: "Думали не об истине, но, единственно о пользе".
Только один человек в драме думает по другому. Это, конечно, летописец монах Пимен. Я имею в виду, знаменитую сцену в келье. Здесь действие начинается с того, что Гришка Отрепьев принимает решение бежать и объявиться Димитрием. И помогает ему, сам того не зная, старец Пимен. Помогает тогда, когда он, в какой-то момент своего рассказа, произносит главные в трагедии слова: " О, страшное, невиданное горе. Прогневали мы Бога. Согрешили. Владыкою себе мы цареубийцу нарекли". Отталкиваясь от этих слов, Гришка спрашивает его, как был убит Димитрий, потом спрашивает каких был лет царевич убиенный. И Пимен объясняет, что "он был бы твой ровесник и царствовал". И вот здесь всё совершается и, буквально, со страниц летописи то единственное слово правды, которое здесь сказано, вылетает из этой темной кельи, чтобы зажечь ту искру, которая зажжет пожар, называемый Смутным Временем. Так одно слово правды начинает творить историю.
И вот появляется Борис. Ведь его монолог знаменитый "Достиг я высшей власти" большей частью состоит из упреков народу, черни, которая его не любит. Он делал все хорошо:
"Я отворил им житницы, я злато им рассыпал,
я им сыскал работу. Они ж меня, беснуясь, проклинали.
Пожар и огонь их дома истребил.
Я им выстроил новые жилища. Они ж меня пожаром упрекали.
Вот черни суд! Ищи ж её любви".
Дело обстоит так, что он прекрасен, а все вокруг дурны. И, в конце концов, получается так:
" Кто не умрет - я всех убийца тайный!
Я ускорил Федора кончину,
я отравил свою сестру- царицу,
монахиню смиренную. Всё Я!"
Борис сам удивляется этому. Так слепая чернь о нем говорит. Борису надо было как-то успокоиться:
"Ах, чувствую ничто не может нас
среди мирских печалей успокоить.
Ничто, ничто, едино разве совесть.
Так, здравая она восторжествует над злобою,
над темной клеветою. Но если в ней единое пятно,
единое, случайно завелось, тогда беда.
Как язвой моровой сгорит душа,
нальётся сердце ядом,
как молотком стучит в ушах упрек,
и все тошнит и голова кружиться,
и мальчики кровавые в глазах.
И рад бежать, да некуда. Ужасно!
Да, жалок тот у кого совесть нечиста.
Но самое главное в том, как только Борис Годунов В этом монологе затыкает уши от голоса своей совести, так во внешнем сюжете в движение исторических событий происходит резкий сдвиг. Вот здесь нам и откроется одна из важнейших черт пушкинской трагедии, которая проливает свет на пушкинскую философию и историю, связанную с философией и Историей Карамзина. Нам откроется принцип построения действия трагедии, как оно развивается, по каким законам, что его движет. И тогда мы поймем взгляд Пушкина на историю. Мы поймем, как в представление автора трагедии, входит история.
Ведь вот как построено действие, как только в сцене своего монолога Борис затыкает уши от укоров совести - так сразу в следующей сцене "Корчма на Литовской границе" Гришка оказывается на литовской границе. И это не случайно. Это принцип построения действия. Как только в душе Бориса что-то происходит, так немедленно во внешнем мире происходит движение действия вперед к некой цели. Вот ещё одна важная сцена "Бориса и Шуйского".
Когда князь Шуйский приходит к царю и сообщает ему, что в Кракове явился самозванец, и, что "король и паны за него". Эта сцена шекспировского достоинства. Это одна из самых невероятных и удивительных сцен мировой драматургии. Шуйский сообщает Борису о самозванце, а Борис, не зная ничего, делает вид что что-то знает. Шуйскому не известно, знает ли что-либо Борис, и он хочет узнать. Между ними происходит игра, которая скрывается за их словами, они друг друга прощупывают. И, наконец, когда Шуйский произносит слова: " Димитрия Воскреснувшее имя", вот тогда с Борисом происходит что-то ужасное, потому что он три раза потом повторяет: " Димитрия? Как этого младенца? Димитрия? Царевич, удались. Димитрия?" И тогда Шуйский в сторону с облегчением говорит: "Он ничего не знал". Борис, буквально, за грудки трясет трижды Шуйского, желая узнать, кто был тогда в Угличе убит: настоящий царевич или подмененный мальчик. Почему это важно? Да потому что все вокруг знают, что царь есть помазанник Божий, и, что царевич есть тоже помазанник Божий, и что если на самом деле Димитрий жив, то сопротивление бесполезно: Бог против Бориса. А если Димитрий умер и на Россию идет самозванец, тогда ничего страшного, все дело лишь в военном искусстве.
Да-да, вот-вот теперь я понимаю,
но кто же он мой грозный супостат?
Кто на меня? Пустое имя. Тень.
Ужели тень сорвет с меня порфиру
иль звук лишит детей моих наследства?
В этом монологе соединяются трагизм и комическое, потому что, будь я артистом, я бы говорил этот монолог на торжествующем хохоте:
"Безумец я! Чего ж испугался?
На призрак сей подуй и нет его,
решено, не окажу я страха,
но призирать не должно ничего.
Ох тяжела ты шапка Мономаха.
Это сказано почти иронически, но должно производить ужас на зрителя. Это совсем другой герой. Ведь что с ним произошло? Вот как говорят "пронесло". Был момент, когда он подумал, что Дмитрий жив, и что идет расплата, но оказалось, что это не так, что Димитрий, слава Богу, мертв и что ничего не будет. И шапка Мономаха, хоть и тяжела, но не настолько, чтобы платить за нее жизнью. И как только этот второй раз Борис затыкает уши от укоров своей совести, которые здесь тоже были, так в следующей сцене Гришка оказывается уже а Кракове, разговаривает с иезуитом о том, что мы сейчас возьмем завоюем Россию и обратим её в католичество. Это происходит в следующей сцене, сразу после монолога Бориса.
Дальше, в следующий раз Борис появляется в сцене в Царской Думе, когда они обсуждают с боярами вопрос, как сопротивляться самозванцу, за которым идет уже много народу и не только Литва и поляки, но и русские люди против Бориса идут. Они обсуждают вопрос, который Борис очень деликатно формулирует. Он говорит лишь о слухах, которые есть в народе, но никто не говорит, что именно это за слухи, но все понимают. Вот как с ними бороться? И тогда встаёт патриарх Иов, патриарх, который сейчас причислен к лику святых, и даёт свой совет. Но сначала он рассказывает историю, как один пастух исцелился на могиле царевича Димитрия. Это доказывает, что это именно могила царевича Димитрия, что останки его чудотворны, что это могила святого. И вот после слов патриарха: "Вот, государь, что мне поведал старец" идет ремарка Пушкина - "общее смущение". В продолжение сей речи, Борис несколько раз вытирает лицо платком. Почему? А потому, что по учению Церкви, мощи мученика чудотворны. Получается, что этот младенец погиб насильственной смертью, а не естественной и не случайной. Т.е. тем самым патриарх при всей Думе, сам того не понимая, сказал, что Димитрий убит, а не погиб случайно, как это гласила официальная версия.
И дальше патриарх говорит: "Вот мой совет: во Кремль святые мощи перенести, поставить их в Соборе Архангельском. Народ тогда увидит ясно обман безбожного злодея и мощь бесов исчезнет яко прах." Это был чрезвычайно мудрый совет. Если бы так поступили, в два-три дня вся Русь Узнала бы, что на нее идет самозванец и Гришка потерпел бы поражение, Русь не пошла бы за ним. Но после последних слов патриарха, идет ремарка -
"молчание". Все молчат, но никто не хочет ничего сказать. Совет патриарха означал, что Борис должен был всенародно покаяться, что Димитрий был убит. И тогда Москва будет спасена. Перед Борисом стоит выбор: спасти Москву и Россию или спасти себя. Эта сцена, которую часто выпускают в спектаклях, это есть кульминационная сцена всей трагедии. Спасти себя или спасти Россию? Борис решает спасти себя и не выполняет совет патриарха. Как только Борис в третий раз затыкает уши, так в следующей сцене битвы у Новгорода Северского русские войска терпят поражение от войск самозванца.
В следующей сцене у собора, юродивый впервые в трагедии всенародно говорит Борису, что он есть убийца Димитрия.
А дальше следует смерть Бориса. Его предсмертный монолог, в котором он хочет за пять минут научить мальчика, ребенка управлять государством, быть царем. И монолог этот начинается со знаменательных слов:
"О, Боже, Боже сейчас явлюсь перед Тобою
и душу мне некогда очистить покаянием."
Вот он и сказал, что он на протяжении всей трагедии не кается и даже перед смертью ему некогда очистить душу покаянием. Так он и умирает не покаявшись. И как только умирает без покаяния, как за этим тут же следует измена Басманова, его главной опоры. Победа войск самозванца, самозванец входит в Москву. И наконец близится финал - убийство Федора и Марии Годуновых, падение дома Годуновых. Так получается, что вся история, все успехи самозванца, все внешние события происходят в зависимости от состояния души главного героя. Как только он в очередной раз не желает слушать свою совесть, так история сама принуждает его сойти с исторической сцены. Оказывается не внутреннее зависит от внешнего, а внешнее, сама история зависит от состояния души человека, от его взаимодействия со своей совестью! Таков принцип построения действия в трагедии "Борис Годунов" и таков значит взгляд Пушкина на историю, на ее связь с состоянием человеческой души, взаимоотношения людей с Богом и своей совестью.
И вот, приближаясь к финалу, хочется сказать о том, что обычно не говорят, когда речь идет о Борисе Годунове. Говорят и пишут о вине Бориса, о его преступлении, но в трагедии есть еще одно преступление - избрание цареубийцы на царство. И это преступление совершается совместно, совокупно всем народом - боярами и простыми людьми. Хотя все знают или подозревают, или слышали, что Борис виновен и тем не менее его выбирают. Это преступление висит над всем действием трагедии. Убийство Димитрия совершенно за пределами трагедии, а это преступление совершилось в пределах самого действия трагедии. Это и обуславливает ход всей трагедии.
Когда народ в самом начале трагедии кричавший "Борис наш Царь! Да здравствует Борис!" сейчас в предпоследней сцене несется толпою и кричит: "Вязать, топить! Да здравствует Димитрий! Да гибнет род Бориса Годунова!" - мы понимаем, что вот она трагедия - весь народ, все мы утеряли естественное отношение со своей совестью, все заткнули уши от ее голоса.
Наступает финальная сцена: Кремль, дом Бориса, стража, Федор и Ксения в окне, стоит народ - одни жалеют: "бедные детки"; другие говорят: "есть кого жалеть, проклятое племя". Идут бояре, весь народ расступается, бояре идут к дому, входят по ступеням, открывают двери, входят туда. Двери закрываются, и тут, как в античной трагедии, самое страшное происходит за кулисами, за сценой. Оттуда несутся крики, шум, женский визг. Народ кидается к дверям. Пытаются открыть, но все затихает. Двери распахиваются, выходит Масальский и говорит: "Народ, Мария Годунова и сын ее Федор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы" - народ в ужасе молчит - "Что же вы молчите? Кричите: "Да здравствует Царь Димитрий Иванович!"
Народ безмолвствует.
Как известно в трагедии Пушкина был другой финал. Народу говорили: "Кричите: "Да здравствует Царь Димитрий Иванович". И он послушно отвечал: "Да здравствует Царь Димитрий Иванович". Так же как и в начале трагедии он кричал: "Да здравствует Борис".
Это было написано в 1825 году. В 1831 году когда трагедия вышла в свет уже с другим финалом. Как это вышло, когда? Никто не знает. У нас нет данных, но это случилось. Пушкин переменил финал и это значит его историческая концепция приобрела полную завершенность. История не есть порочный круг, где все повторяется. История имеет направление, цель.
Кажется, что история нашего времени - отрезок от 1918 года, когда совершилось страшное преступление в подвале ипатьевского дома и до неведомого нам момента в будущем - есть промежуток между двумя финалами Бориса Годунова - старым и новым. Тогда в 1918 году мы послушно прокричали осанну "Да здравствует" убийцам и узурпаторам. Мы продали Христа и предали веру на святой Руси и сейчас нам не на что жаловаться. Мы сами все это сделали. Ведь мы хоть и не совершали те преступления, что были совершены в начале века и позже, но ведь наше сознание во многом еще находится в зоне этого преступления. Мы продолжаем мыслить также как мыслили те, кто эти преступления совершал. Настанет ли второй финал Пушкинской трагедии и в нашей сегодняшней истории?
Ведь от этого зависит будущее России.