СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО
БЕСЕДЫ О ДЬЯВОЛЕ.
К предыдущей странице Оглавление К следующей странице
БЕСЕДА ТРЕТЬЯ.
О том, что грех от беспечности, а добродетель от рачительности, и что бдительному не могут повредить ни злые люди, ни сам дьявол; также доказательство, почерпнутое из многого другого и из того, что касается Адама и Иова.
ПРЕД вчерашним днем мы беседовали с вашей любовью о дьяволе, а иные пред вчерашним же днем, когда шла здесь такая беседа, сидели в театрах и смотрели на дьявольский праздник; они слушали блудные песни, вы внимали духовным наставлениям; они вкушали скверну дьявольскую, вы насыщались духовным миром. Кто же увлек их? Кто отлучил их от священного стада? Ужели и их обольстил дьявол? Как же он не обольстил вас? Вы и они — одинаковые люди, разумею — по природе; у вас и у них одинаковая душа, одинаковые природные наклонности: как же вы и они не одинаковы в делах? Так как не одинакова воля у вас и у них, то они — в обольщении, а вы — не в обольщении. Говорю это опять не в оправдание дьявола, но чтобы освободить вас от грехов. Зол дьявол, признаю это и я; но он зол для себя, а не для нас, если только мы бдительны. Таково свойство греха: он пагубен только делающим его; не такова, напротив, добродетель: она может приносить пользу не только делающим ее, но и ближним. И чтобы уверился ты, что злой зол для себя, а добрый добр и для других, представляю тебе свидетельство из Притчей. Сыне, сказано, аще зол будеши, един почерпнеши злая: аще же премудр, себе и искреннему (Притч. IX, 12).
Они обольщены в театрах, а вы не обольщены: это самое важное опытное доказательство, ясное свидетельство и неопровержимый довод на то, что во всем властна воля. Этим-то доказательством воспользуйся и ты. Когда увидишь, что человек живет порочно и делает всякий грех, между тем жалуется на Промысл Божий и говорит, будто Он предал нашу природу неизбежному року и судьбе, и жестокому владычеству демонов, — что этот человек во всем снимает вину с себя и слагает на Создателя и Промыслителя вселенной: загради ему уста, не словом, но делом, указав на другого, такого же как и он, человека, живущего добродетельно и честно. Не нужно длинных речей, не нужно стройного расположения (доказательств), ни умозаключений; доказательство — в делах. Скажи ему: и ты раб, и он раб; и ты человек, и он человек; в том же мире живешь ты, под тем же небом, тою же питаешься пищею: как же ты живешь порочно, а он добродетельно? Для того и Бог попустил злым смешаться с добрыми, и не дал злым одной земли, а добрых не поместил на другую вселенную, но смешал этих с теми, чтобы доставить (людям) великую пользу. Добрые являются в большей славе, когда, находясь среди препятствующих им жить праведно и влекущих к греху, крепко держатся добродетели. Подобает бо, сказано, и ересем в вас быти, да искуснии явлени бывают в вас (1 Кор. XI, 19).
Так вот, для этого Бог и попустил злым быть среди (добрых), чтобы добрые просияли более. ВИДИШЬ, какая польза? Впрочем польза (собственно) не от злых, но от мужества добрых. И Ною мы удивляемся, не потому только, что он был праведник, и не потому, что был совершен, но потому, что соблюл добродетель среди того племени развращенного и грешного, когда не было пред ним примера добродетели, когда все увлекали его к пороку, а он во всем шел напротив им, как какой-либо путник, который идет по дороге наперекор быстро стремящейся многочисленной толпе. Поэтому не просто сказано: Ное праведен, совершен, но прибавлено: в роде своем (Быт. VI, 9), — в развращенном, в отчаянном, потому что не было никакой заботы о добродетели. Вот какая польза добрым от злых! Так и деревья делаются крепче, когда качают их противоположные ветры. Впрочем, и злым есть польза от сообщества с добрыми: они их стыдятся, краснеют, совестятся; если и не отстают от греха, по крайней мере, делают зло скрытно. И то не мало значит, что они не делают зла нагло: жизнь других служит обличением порочности их. Послушай, что говорят (нечестивые) о праведнике: тяжек есть нам и к видению (Прем. II, 15). Не маловажное уже начало исправления, когда (нечестивые) мучатся присутствием праведника; они и не говорили бы этого, если бы вид праведника не терзал их. А мучение и терзание совести от присутствия праведника будет для них не малым препятствием — делать зло с бесстыдством. Видишь, сколько пользы и добрым от злых, и злым от добрых? Поэтому Бог не отделил их, но попустил смешаться между собою.
2. Тоже самое должны мы сказать и о дьяволе. И его (Бог) оставил здесь для того, чтобы тебя сделать крепче, чтобы подвижника показать в большей славе, чтобы борьба была важнее. Итак, когда кто будет говорить: для чего Бог оставил дьявола? — скажи ему вот какие слова: бдительным и внимательным (дьявол) не только нимало не вредит, но и приносит пользу, — не по своей воле, потому что она зла, но по мужеству тех людей, потому что они пользуются его злобою, как должно. Вот и с Иовом сразился (дьявол), только не для того, чтобы его сделал славнее, но — чтобы низринуть: он зол по такому хотению и намерению своему; однакож нисколько не повредил праведнику, напротив, этот получил еще большую пользу от борьбы, как это мы и доказали, и — демон выказал свою злобу, а праведник свое мужество. Но он, скажешь, многих и низлагает? По их слабости, а не по своей силе; и это уже доказано многим. Итак, исправь свою волю — и никогда ни от кого не потерпишь вреда, напротив, еще получишь величайшую пользу, не только от добрых, но и от злых. Для того Бог, как я сказал прежде, и попустил людям быть вместе, и особенно добрым с злыми, чтобы те и этих привлекали к своей добродетели. Послушай, что Христос говорит ученикам: подобно есть царствие небесное жене, которая вземши квас, скры в сатех трех муки (Матф. XIII, 33). Итак, праведники имеют силу закваски, чтобы злых делать такими, каковы они сами. Но праведников немного, так как и закваска невелика? Но эта малость не вредит тесту, напротив, и небольшая та закваска заключающеюся в ней силою, заквашивает все тесто (1 Кор. V, 6). Так точно и сила праведников — не в количестве численном, но в благодати Духа. Апостолов было двенадцать: видишь, как мала закваска? Вся вселенная была в неверии: видишь, как много теста? Но эти двенадцать обратили к себе всю вселенную. Закваска и тесто одинаковой природы, но не одинакового качества: поэтому Бог оставил между праведниками злых, чтобы они, будучи одинаковы с праведниками по природе, сделались одинаковыми и по расположению воли.
Помните это, заграждайте этим уста ленивым, слабым, небрежным, уклоняющимся от трудов добродетели, обвиняющим общего Владыку. Согрешил ли еси, сказано, умолкни (Быт. IV, 7). Не прибавляй другого, более тяжкого, греха: не так тяжко — грешить, как — после греха обвинять Господа. Постарайся узнать виновника греха — и найдешь, что это не иной кто, как ты, сделавший грех, Во всем нужна добрая воля: это я доказал вам не голыми умозаключениями, но примерами подобных вам рабов, которые жили в этом же мире. Этим доказательством воспользуйся и ты; так и общий Владыка будет судить нас. Научитесь этому способу доказательства, и никто не будет в состоянии оспорить вас. Блудодействует ли кто? Покажи ему другого — целомудренно живущего. Лихоимствует ли кто и похищает чужое? Укажи ему на подающего милостыню. Предан ли кто зависти и зложелательству? Укажи ему на свободного от этой страсти. Одержим ли кто гневом? Выставь пред ним умеющего обладать собою. Должно не только прибегать к древним сказаниям, но и брать примеры из настоящего, потому что и ныне, по благодати Божией, есть подвиги не меньше прежних. Не верит кто Писанию и считает его ложным? Не верит, что Иов был таков (каким изображается)? Укажи ему на другого человека, который подражает в жизни этому праведнику. Так и Господь будет судить нас: Он поставит рабов с такими же рабами, и произнесет решение не по Своему суду, чтобы кто не начал опять говорить, как тот слуга, который получил талант, и вместо таланта возвратил обвинение: яко жесток еси (Матф. XXV, 24). Надлежало бы ему стенать о том, что не удвоил таланта, а он сделал еще более тяжкий грех, прибавив к своей беспечности клевету на господина. Что именно говорит он? Ведях тя, яко жесток еси. Несчастный и жалкий, неблагодарный и беспечный! Надлежало бы тебе обвинять себя в праздности, и тем несколько уменьшить прежний грех твой, а ты взнес обвинение на господина — и удвоил, вместо таланта, грех.
3. Бог ставит рабов с рабами для того, чтобы одни судили других, и последние, будучи судимы первыми, не могли уже обвинять Господа. Поэтому (Христос) говорит: приидет Сын человеческий во славе Отца Своего (Мф. XVI, 27). Смотри на равенство славы; не сказал; во славе, подобной славе Отца, но: во славе Отца. И соберет вся языцы (Мф. XXV, 32). Страшное судилище, — страшное для грешников и виновных; напротив, вожделенное и приятное для сознающих за собою добрые дела! И поставит овцы одесную, а козлища ошуюю (ст. 33). И эти и те — люди: почему же те овцы, а эти козлята? Не по разности природы, но по различию воли. Почему же не дающие милостыни названы козлятами? Потому, что это животное бесплодно, и не может доставлять владельцам пользы ни молоком, ни приплодом, ни шерстью, будучи совсем негодно к такому плодоношению по незрелости своего возраста. Вот почему (Христос) неприносящих плода милостыни назвал козлятами; а сущих одесную - овцами, потому что от них большая прибыль — шерстью, приплодом, молоком. Что же (Господь) говорит этим? Видели вы меня алчущим, и напитали; нагим, и одели; странником, и приняли (ст. 35). А тем (говорит) противное, хотя и эти и те — одинаковые люди, и эти и те получили одинаковые обетования, тем и другим предложены одинаковые награды за добрые дела, к этим и к тем пришел Он в одинаковой наготе, в одинаковой бедности и одинаково странником: все одинаково и у тех, и у этих.
Почему же конец не одинаков? Потому что помешала воля; она одна сделала такую разницу. Вот, почему те (пошли) в геенну, а эти в царство. Если же бы у тех виною грехов был дьявол, то они не подлежали бы наказанию, так как другой согрешил и подвигнул (на грех). Видел ты здесь и грешников, и праведников? Видел, как (грешники), увидя подобных себе рабов (праведников), принуждены замолчать? Вот, сведем речь и на другой пример. Было, говорится, десять дев (Мф. XXV, 1—11). И здесь опять, по воле и делают добро, по воле и грешат, чтобы чрез сравнение увидел ты и грехи этих, и добродетели тех: сравнение делает предмет яснее. И эти — девы, и те; и этих пять, и тех; и у этих, и у тех были светильники; все ожидали жениха. Почему же одни вошли (в чертог), а другие не вошли? Потому что эти были бесчеловечны, а те кротки и человеколюбивы. Видишь опять, что виною такого конца воля, а не дьявол? Видел ты, как произносится суд и решение по сравнению подобных с подобными? (Так) рабы будут судить подобных себе рабов. Хочешь, покажу тебе сравнение и неподобных друг другу? Сравнение неподобных делается для того, чтобы очевиднее был обвинительный приговор. Мужие Ненивитстии, сказано, востанут и осудят род сей (Мф. XII, 41). Подсудимые уже не одинаковы: одни иноплеменники, другие иудеи; эти пользовались наставлениями пророков, а те никогда не слышали слова Божия. Но различие не только в этом, а также и в том, что туда приходил раб, а сюда Владыка, и тот, пришедши, предвозвещал разрушение (Ниневии), а Сей благовествовал о царстве небесном. Кто же более должен был поверить, иноплеменники ли, неразумные и никогда неслышавшие божественного учения, или те, кои с юных лет питались пророческими книгами? Очевидно всякому, что иудеи более: но вышло напротив. Эти не поверили и Господу, Который возвещал царство небесное, а те поверили рабу, который угрожал разрушением, — дабы тем яснее обнаружилась и благопокорность тех (ниневитян), и злонравие этих (иудеев). Что же тут демон? Что дьявол? Что рок? Что судьба? Не всякий ли был сам виною и греха, и добродетели? Если бы (иудеи) не сами были виновны, (Христос) не сказал бы: осудят род сей; не сказал бы, что и царица южская осудит иудеев (ст. 42). Так, не только народы осуждают народы, но нередко и один человек осуждает целый народ, когда те, которые могли бы скорее поддаться обольщению, оказываются устоявшими против обольщения, а те, которые всячески должны бы одолеть, являются побежденными. Поэтому вспомнили мы (теперь) и об Адаме и об Иове: надобно же опять обратиться к тому предмету, чтобы досказать и остальное. На Адама напал (дьявол) простыми словами, а на Иова делами; у этого отнял все богатство и детей, а у того не взял ничего, ни малого, ни великого. Но лучше, рассмотрим и самые слова, и способ нападения. Пришел, сказано, змий, и рече жене: что яко рече Бог: да не ясте от всякаго древа в раи (Быт. III, 1)? Здесь змий, там — у Иова жена; великая разность и в советниках: тот раб, а эта подруга в жизни; эта помощница, а тот подчиненный. Видишь, какой непростительный грех? Эту (Еву) прельстил подчиненный и раб, а того (Иова) не могла низринуть и подруга, и помощница. Но посмотрим еще, что змий говорит. Что яко рече Бог: да не ясте от всякаго древа? Но Бог сказал не так, а напротив. Смотри же на хитрость дьявола: он сказал то, что (Богом) не сказано, чтобы узнать, что сказано. А жена что? Вместо того, чтобы заградить уста (дьяволу), вместо того, чтобы не отвечать ему, она, по неразумию, высказала волю Господню, и этим дала ему крепкую опору.
4. Смотри, какое зло — вверяться необдуманно врагам и зложелателям! Поэтому Христос сказал: не дадите святая псом, не пометайте бисер ваших пред свиниями, да некогда вращшеся расторгнут вы (Мф. VII, 6). А это случилось с Евою: дала она святое псу, свинье, а тот (дьявол) попрал слова и, обратившись, растерзал жену. И смотри, как он лукав: не смертию умрете, говорит. Здесь обратите внимание на то, что жена в состоянии была узнать обман. (Дьявол) тотчас объявил вражду и брань против Бога, тотчас заговорил против (Него). Пусть так, ты говорила с ним пред тем, как он хотел знать волю (Божию): но зачем слушала его после того, как он сказал противное? Бог сказал: смертию умрете; а он заговорил против этого, и сказал: не смертию умрете. Что яснее этого противоречия? Откуда еще надлежало узнать врага и противника, как не отсюда — из того, что он заговорил против Бога? Так, надлежало бы тотчас бежать от яда, надлежало бы отскочить от сети. Не смертию умрете, говорит дьявол; ведяше бо Бог, яко, в онь же аще день снесте, отверзутся очи ваши, и будете яко бози (Быт. III, 5). Обещанием большего исторг (дьявол у прародителей) и то добро, какое было у них в руках; обещал сделать их богами, и подверг владычеству смерти. Итак, почему, жена, поверила ты дьяволу? Что доброго увидела в нем? Не довольно ли было тебе высокого достоинства Законодателя, т. е. что Он — Бог, Творец и Создатель, а тот дьявол и враг? Но если б я и не назвал его дьяволом, — ты ведь думала, что это простой змий, — так змия, по твоему, надлежало удостоить такой откровенной беседы, — объявить ему даже волю Господню? Видишь, что возможно было (жене) увидеть обман, но она не захотела? Бог дал довольно доказательств Своей благости и явил Свою попечительность на деле: создал человека из ничего, вдунул в него душу, сотворил его по образу Своему, поставил владыкою над всем земным, дал ему помощницу, насадил рай, и, позволив ему пользоваться прочими деревами, запретил только касаться одного, да и это самое запретил для его пользы. Дьявол же не показал на деле ни малого, ни великого добра, а только надмил жену голыми словами и пустыми надеждами — и обманул. Однакож жена признала дьявола более заслуживающим веры, нежели Бога, Который делами доказал Свою благость; поверила тому, кто представил одни голые слова, и ничего более. Видишь, что обман произошел от одного неразумия и беспечности, а не от принуждения? И чтобы это узнать тебе яснее, послушай, как Писание обвиняет жену. Не сказало оно, что (жена) яде, быв обманута, но: увидя древо, яко красно есть (ст. 6). Стало быть вина — в невоздержном зрении (жены), а не в одном обмане со стороны дьявола: жена побеждена собственною похотью, а не злостью демона. Поэтому она и не получила прощения, но после того, как сказала: змий прельсти мя (ст. 13), подверглась крайнему осуждению, потому что в ее власти было не пасть. И чтобы тебе узнать это еще яснее, обратим слово к Иову, от побежденных к победившему, от пораженных к одолевшему: этот придаст нам более ревности, чтобы поднять руки на дьявола. Там обольщал змий, и одолел; здесь жена, и не успела, хоть она и способнее была склонить, нежели тот. Притом, на Иова сделано это нападение после потери богатства, после погибели детей и всего имения; а там ничего такого не было: Адам не потерял детей, не лишился богатства, не сидел на куче помета, но жил в раю сладости (ст. 23), пользовался всякого рода древами, источником, реками, и всяким другим удобством. Не было у него ни труда, ни болезни, ни горя, ни забот, ни оскорблений, ни поруганий, ни (других) бесчисленных бед, какие обрушились на Иова: однакож, хоть ничего такого не было, он (Адам) преткнулся и пал. Не очевидно ли, что (он пал) по беспечности? Равно как и Иов, если устоял мужественно и не пал, когда все те бедствия обрушились и тяготели на нем, — не очевидно ли, что и он (устоял) по бдительности душевной?
5. Так от того и другого можешь, возлюбленный, получить весьма великую пользу: остерегайся подражать Адаму, зная, сколько зла рождается от беспечности; поревнуй благочестию Иова, видя, сколько добра произрастает от старательности. Этого увенчанного победителя имей всегда в мыслях, и во всякой скорби и беде получишь достаточное утешение. Этот блаженный и доблестный стоит как бы на всеобщем зрелище вселенной, и постигшими его несчастиями увещевает всех переносить мужественно, что ни случится, и не поддаваться ни одному из постигающих бедствий. Нет, нет ни одного человеческого страдания, в котором бы невозможно было получить от него утешения: все страдания, какие только рассеяны в целой вселенной, сошлись вместе и обрушились на одно его тело. Какое же будет прощение не могущему перенести с благодарением некоторую только часть постигших его бедствий, — его, который является переносящим не часть только бедствий, но все несчастия человеческие? А чтобы слова мои не показались тебе преувеличенными, рассмотрим порознь каждое из постигших его бедствий, и подтвердим справедливость этих слов. И, если угодно, на первом месте выставим то, что кажется невыносимее всего, — разумею бедность и происходящую от нее скорбь: это бедствие оплакивают все люди, везде. Итак, что было беднее Иова? Не беднее ли он был даже валяющихся в банях, спящих на печном пепле, и вообще всех людей? У этих есть хоть изодранная одежда, а он сидел нагой, да и эту единственную одежду, которую имел он от природы, — одежду плоти дьявол испортил всю сильным гноем; эти, опять, бедняки находятся хоть под кровлею банных сеней, скрываются хоть в шалаше, а он день и ночь проводил под открытым небом, не получал защиты и от простой кровли; и, что еще важнее, эти сознают за собою много худого, а он не знал за собою ничего, так как надобно заметить на счет каждого из постигших его бедствий, что он не знал и причины этих бедствий, и это самое усиливало его скорбь, увеличивало горесть. Итак эти, сказал я, могли винить себя во многом, а сознание, что наказываешься справедливо, не мало облегчает в несчастии; но Иов лишен был и этого утешения, потому что он, после жизни самой добродетельной, подвергся таким наказаниям, каких заслуживают только величайшие преступники. Эти, что у нас, бедные издавна и сначала ознакомились с бедностью, а он впал в бедность неожиданно, лишился богатства внезапно. Как знание причины бедствий весьма много способствует к утешению, так и жизнь в бедности легче для того, кто уже сначала свыкся с бедностью: праведник лишен был и того, и другого утешения, — и однакож не пал. Видел ли ты его дошедшим до крайней бедности, — до такой, больше которой и найти нельзя? — В самом деле, что может быть беднее нагого, того, кто не имеет и крова? А Иов не мог пользоваться даже и землею: он сидел не на земле, а на куче помета. Так, когда увидишь и себя в бедности, подумай о страдании этого праведника, и тотчас воспрянешь и прогонишь всякую печальную мысль. Итак, это одно несчастие (бедность) почитается у людей основанием всех в совокупности бедствий. Второе после него, а лучше — прежде него, поражение тела (болезнью). Кто же и когда болел так (как Иов)? Кто подвергался такому недугу? Кто получал, или видел другого получавшим такую рану? Никто. У него (Иова) тело час от часу измождалось; из всех членов, как из источника, точились черви; это течение было непрерывное; зловоние отовсюду сильное; постепенное изнурение и измождение тела от такой гнилости делало самую пищу неприятною, и голод у него был странный и необычайный, потому что он не мог вкушать и предлагаемой ему пищи. Смрад бо, говорит он, зрю брашна моя (Иов. VI, 7). Итак, человек, когда впадешь в болезнь, вспомни об этом теле, об этой святой плоти: точно, она была свята и чиста, хоть имела столько ран. Пусть кто, и находясь в войске напрасно и без всякой благовидной причины, будет подвешен на дереве и избит по бокам: и такой не считай этого позором для себя и не вдавайся в горе, представляя себе этого святого. Но этому, скажешь, не малое утешение и отраду доставляла уверенность, что эти бедствия посылает на него Бог? Эта-то мысль особенно и беспокоила и смущала его, - мысль, что правосудный Бог, Коему он всячески угождал, — Он-то и восстает на него. Точно, он не мог найти никакой благовидной причины своих бедствий. А как узнал после причину, смотри, какую показал богобоязливость. Когда Бог сказал ему: мниши ли мя инако тебе сотворша, разве да явишися правдив (Иов. XL, 3), он в изумлении отвечал: руку положу на устах моих; единою глаголах, вторицею же не приложу (XXXIX, 34, 35); и опять: слухом уха слышах тя первее, ныне же око мое виде тя: тем же укорих сам себе, и истаях, и мню себе землю и пепел (XLII, 5, 6).
6. Если ты считаешь это достаточным к утешению, то можешь и сам иметь это утешение. Пусть случится тебе терпеть какое-либо несчастие, не для Бога, а от злобы людской: но, если ты будешь благодарить, а не поносить Того, Кто мог воспрепятствовать, однакож попустил (это несчастие) для твоего испытания, то, как венчаются пострадавшие для Бога, так и ты получишь такую же награду, за то, что мужественно перенес причиненные тебе людьми несчастия и возблагодарил Того, Кто мог бы, но не благоволил остановить их. Так вот, видел ты, что на праведника (Иова) наведены были и бедность, и болезнь, — обе в крайней степени. Хочешь, покажу тебе, что с такою же свирепостью напала тогда на этого доблестного (мужа) и война со стороны природы? Он потерял десятерых детей, десятерых вдруг, десятерых в самом цвете лет, десятерых отличавшихся добродетелью; и (потерял) не по общему закону природы, но от насильственной и жалкой смерти. Кто может выразить такое несчастие? Никто. Так, когда потеряешь сына и дочь вместе, прибегни к этому праведнику, и, конечно, найдешь себе великое утешение. Но эти ли только несчастия постигли его? Нет; оставление и измена со стороны друзей, поношения и поругания, брань и насмешки от всех: а быть у всех в посмеянии — как это невыносимо! Обыкновенно, уязвляют нашу душу не столько самые несчастия, сколько люди, кои позорят нас в несчастиях. А у Иова не только не было утешителя, но еще нападали на него многие ругатели со всех сторон. И ты видишь, как он жалуется на это, и говорит: даже и вы напали на меня (Иов. XIX, 5); называет друзей безжалостными (ст. 14), и говорит: оставили меня ближние мои, и слуги мои говорили против меня; призывах же сыны подложниц моих (ст. 17, 18). Другие же, говорит, плевали на меня, и стал я всем в притчу (XXX, 9); возгнушася же мною одежда моя (IX, 31). Это и слышать невыносимо, не только что вытерпеть на самом деле. Бедность крайняя; болезнь нестерпимая, новая и необычайная; потеря стольких и таких детей и таким образом; поношение, насмешки и ругательства от людей; одни издевались, другие поносили, иные презирали, — не только враги, но и друзья, не только друзья, но и слуги; и не только издевались и поносили, но и гнушались; притом, не два, не три и не десять дней, но в течение многих месяцев; и, — что случилось с ним одним, — он и ночью не имел отрады, но дневные страдания его усиливало еще видение ночных ужасов. А для удостоверения, что он во время сна терпел еще тягчайшие страдания, послушай, что говорит он: чего ради устрашаеши мя сониями и видениями ужасаеши мя (VII, 14)? Какой железный человек, какой адамант вынес бы столько страданий? Если и каждое из этих страданий, порознь, нестерпимо, так подумай, какую бурю подняли они, сошедшись вместе. Однакож он все те страдания перенес, и во всех, приключившихся ему, не согреши (II, 10), и не было лукавства в устах его.
7. Да будут же страдания его лекарством для наших бед, и его ужасное волнение — пристанью для наших страданий. Будем, во всех своих несчастиях, вспоминать об этом святом, и, видя, как одно тело (Иова) перенесло все страдания человеческие, мы благодушно перенесем постигающие нас только немногие несчастия. Будем всегда прибегать к этой книге, как к сердобольной матери, которая простирает руки во все стороны, и принимает, и ободряет испуганных детей, — и, пусть постигнут нас самые тяжкие бедствия, мы во всех их получим достаточное утешение.
Если же скажешь: „то был Иов, и поэтому перенес, а я не таков, как он", то этими словами ты только больше осудишь себя, а праведника похвалишь. Тебе бы надлежало более перенести, нежели ему. Почему же? Потому, что он (жил) до благодати и до закона, когда не было большой строгости в жизни, не было такой благодати Духа, когда трудно было побеждать грех, когда владычествовала клятва, когда смерь была страшна; а теперь борьба стала легче, потому что, по пришествии Христовом, все эти (препятствия) уничтожены. Стало быть, мы совершенно лишены извинения, если после столь долгого времени, после такой помощи и столь многих даров, сообщенных нам от Бога, не можем достигнуть одинакового с Иовом совершенства. Все это имея в мыслях, т. е. что страдания Иова были более тяжки (нежели наши), и что он выступил на брань и сразился тогда, когда борьба была труднее, — будем переносить все постигающие нас бедствия мужественно и с великою благодарностью, чтобы могли мы получить такие же, как он, венцы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу слава, со Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.