(Беседы публикуются по телепередачам с канала «Культура» с личного согласия автора)
4. «Евгений Онегин»
Мы проверили знания русской литературы, Пушкина, "Евгения Онегина". Проверили, как наш народ знает этот роман. Оказалось, знает.
Этот рассказ я поведу из дома, который на протяжении долгих лет был одним из самых блестящих культурных центров Москвы - из Московского Государственного музея А.С.Пушкина. Этот дом для меня очень важен, он связан со всей моей жизнью, как Пушкиниста. В нем я читал свои первые, и не первые работы. В нем я пятнадцать лет назад в течение восьми месяцев прочитал всего "Евгения Онегина" главу за главой комментируя каждую из них, рассказывая что там происходит в этих главах. Сегодня я тоже буду говорить о "Онегине", но, конечно, не обо всем романе.
Этот зал называется "Онегинским", он целиком посвящен Пушкинскому роману. Росно 170 лет назад, вот как сейчас, в феврале, только 1825 года, в Петербурге вышла книжка. В литературном обществе, в числе читающей публике, в магазинах, в салонах, в критике, только и было разговоров о романе А.С. Пушкина "Евгений Онегин". 170 лет первого издания, первой главы, которой исполняется вот сейчас в этом году. Можно сказать, что сейчас 170 лет начала Пушкинского романа. И вот, действительно, шум был очень большой, и никто не подозревал, даже автор не подозревал еще, что будет дальше. Какую роль сыграет вот эта книжка в русской культуре, в русской литературе. Каким гигантским эхом на весь век XIX, а потом на XX она отзовется, потому что вся русская литература, вот как наш замечательный философ Иван Александрович Ильин говорил, что Пушкин это солнечный центр нашей культуры, так и "Евгений Онегин" это тоже в каком-то смысле тоже центр нашей литературы. Можно сказать, что вся наша литература, вся наша великая классика располагается вокруг "Евгения Онегина". Уж все мы знаем, что у "Онегина" много литературных потомков и у Лермонтова, и у Тургенева, и у Гончарова, и у Достоевского. Я считаю, что "Евгений Онегин" - это первый проблемный русский роман. И в "Евгении Онегине" стоит проблема человека. Вот, что такое человек. Эта проблема была чрезвычайно актуальна в петровскую эпоху, в которую была попытка перерубить историю русской культуры и отодвинуть в прошлое в историю, в архив, сдать все духовное наследие древней Руси и начать все сызнова на Европейский манер. И в Россию хлынула западная философия основанная на интересе отдельного человека, не так на общем, так сказать, интересе соборном, как у нас говорят, а на интересе принципиально отдельного человека. Это была, если грубо говорить, философия эгоизма принципиального. И поэтому, вопрос о том, что такое человек: во имя чего, и как он живет - был чрезвычайно актуален. И он, повторяю, и стал вопросом всей русской литературы. Надо сказать, что мы ведь не знаем, что происходит в романе. Мы фабулу знаем, как говорится, вот встретились два человека, она его полюбила, он ее нет и так далее. А что-то внутри этой фабулы происходит, как происходит, почему, почему люди поступают так, а не иначе, почему в дальнейшем все развивается вот так вот, а не как-нибудь иначе. Этого мы ничего не знаем. Мы это не проходили. Таких вещей, таких вопросов почему так много, что начинать в сущности можно с любого места рассказывать. По сколько можно начинать с любого места, то я начну с самого, самого начала, просто с первых строк.
Мой дядя самых честных правил
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
Лучше выдумать не мог.
Все правильно. Все привыкли. Все так и есть. Но я вас уверяю, если обращаться к учителю словеснику опытному, вчитаетесь в эту фразу, и вы увидите, что если ее читать вот так вот, то она выглядит чрезвычайно коряво синтаксически: "Мой дядя, когда заболел, и он заставил". За такой синтаксис больше тройки в школе не поставят. А у Пушкина никогда таких вещей не было. Потом странная вещь: "Мой дядя самых честных правил, то есть уважаемый замечательный человек, порядочный, вот он уважать себя заставил. Уважаемый человек заставил себя уважать. Что это такое? Это странное недоразумение породило очень занятный казус, когда-то И.С.Тургенев вместе с Полиной Виардо решили перевести "Евгения Онегина" на французский язык (прозой перевести) и перевили это место так: когда мой дядя заболел, то он сделался человеком более твердых моральных правил. А ко мне много лет обращаются артисты, режиссеры, чтицы, говорят: "Уважать себя заставил - это значит умер?" Я говорю, что помилуйте, Бог с вами, как это умер. Когда Онегин едет ему подушки поправлять, печально подносить лекарство, как же он умер. Когда приказал долго жить - умер, заставил себя уважать". Они говорят: "Нет, нет все-таки у Пушкина никогда ничего просто так не бывает, все-таки как-то немножко умер". Я в ответ, что не может быть такого. А они не соглашаются. То есть замечают эту странную тавтологию - уважаемый человек заставил себя уважать. И там еще много нелепостей в этой фразе. Мне говорят, что самых честных правил, говорится потому что есть у Крылова басня "Мужик и осел", в которой говорится: "...осел был самых честных правил", это намекается на то, что дядя был глуп. Я говорю, что хорошо, но Пушкин не пожертвует же красному словцу правильностью и точностью и гладкостью слога. Так что осел может быть тут и есть, но зачем же так вот.
Все объясняется на самом деле очень просто. Вот если взять ту самую книжку, которая вышла 170 лет назад в Петербурге и раскрыть ее, то мы прочтем:
Мой дядя самых честных правил
Когда в не шутку занемог;...
Точка запятой - то есть перед нами законченная мысль: "Мой дядя самых честных правил, когда в не шутку занемог; ..." - это говорит только одно, что "когда" надо здесь читать в том смысле, в каком оно употреблялось на каждом шагу, в поэзии особенно и сейчас иногда - в смысле "если". Но там у Пушкина:
Когда б надежду я имела
Когда б вы знали как ужасна
или в "Борисе Годунове"
Когда Борис хитрить не перестанет
Давай народ искусно волновать.
Все это "если", в этом смысле слово "когда" появлялось ни чуть не менее часто, чем в смысле времени. Поэтому "мой дядя самых честных правил", если он заболел не на шутку и собирается умереть. Понимаете, он только этим хорош, вообще-то он глуп как осел. Но в данном случае - это очень хороший осел. Вот потому что от этого может быть толк от его болезни и смерти. Вот в чем чудовищный смысл этой фразы. И пускай мне не говорят, что я это придумал, это мое прочтение. Возьмем черновик, первоначальный вариант этих строк, и мы прочтем там совершенно другой порядок слов. Сначала было написано:
Мой дядя самых честных правил
Он лучше выдумать не мог.
Он уважать себя заставил,
Когда в не шутку занемог...
То есть это крик восторга. Евгений получил письмо, узнал о болезни дяди, и вот его первая реакция - какой молодец. Ай, да дядя. Потом Пушкин переместил сроки, как бы растушевал это, потому что уж очень жесткий получался с первых строк портрет героя, уж очень сатирический. А Пушкин очень часто уходил от этой жесткости, когда получалось сначала. Он часто от этого уходил, размывал как бы. Вот он и размыл. А потом значит, вот в этом первом издании поставили точку с запятой. Причем неизвестно может это Плетнев - издатель поставил, для того чтобы читать было яснее (как читать надо). Ну а потом в следующих изданиях, неизвестно что: либо наборщик ошибся и поставил запятую вместо точки с запятой. А Александр Сергеевич не любил читать кариктуры. Он писал в письме: "... ошибки, описки исправьте сами, у меня то глаз не достает". И так дальше и пошло. А со временем слово "когда" стало приобретать совершенное большое значение временное, это смысл "если" стал забываться. И вот так мы и читаем про уважаемого человека, который заставил себя уважать. Но ведь Пушкин хоть и изменил порядок слов, но ведь смысл то остался. Герой радуется болезни близкого родственника или дальнего, не важно, потому что этот человек может умереть и оставить ему наследство. И тем только этот человек не хорош. Вот визитная карточка этого героя из первых же строк.
Мой дядя самых честных правил
Когда в не шутку занемог,
Он уважать себя заставил
Лучше выдумать не мог
Его пример другим наука.
О, Боже мой, какая скука
С больным сидеть и день, и ночь
Не отходя ни шагу прочь.
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять.
Ему подушки поправлять.
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя,
Когда же черт возьмет тебя.
Вот герой первой строфы, первой главы романа. И тут сразу видно, как говорится, генетический код его судьбы, его личности. Для этого человека существует в поле только он, все остальные люди это обстоятельства его существования. Сами по себе они... ну, в одном месте говорится: "он стал чертить в душе карикатуры всех гостей", в другом мете говорится: "мелькают лица перед ним, как ряд докучных приведений..." - вот другие люди. Они его сами по себе совершенно не интересуют. Причем я не хочу сказать, что он такое чудовище, нет. В том то и дело, в том то и беда его - он хороший человек, он добрый человек. Мы это во второй главе видим, когда он встречается с Ленским, и как он внимательно его слушает, и как не понятны его стихи, с улыбкой слушает его разговоры юношески. Он очень добрый человек, но его воспитали, его научили так жить. Я говорил про это философию, которая все основывает на личном интересе. Вот он так научился жить, и он другого не знает просто. Вот эта философия эгоизма, она с одной стороны внушает это не вероятное отношение к други людям, вот такое - нету их, вот и все, пока они не нужны мне. А с другой стороны от этого всего, от этой жизни, которая сплошное потребление всего окружающего мира, от этой жизни его охватывает русская хандра. Ему тошно от этой жизни. И он сам не знает от чего ему тошно. И вот тут мы понимаем почему этого в общем странного и пустого как бы человека любит автор. И вот они подружились, и Онегин ему понравился. Вот они стоят, Пушкин сам это нарисовал.
Условий света свергнув бремя,
Как он отстав от суеты.
С ним подружился я в то время -
Мне нравились его черты.
Мечтам невольная преданность,
Не подражательная странность
И резкий охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм.
Страстей игру мы знали оба,
Томила жизнь обоих нас.
Автор описывает внутренние черты Онегина, но ведь есть и внешние черты. Кстати, у Пушкина Онегин нарисован так, что у него не очень видно лицо. И это не случайно. И ни один из иллюстраторов не может изобразить так Онегина, чтобы нас всех устраивало. Пушкин не дает внешнего облика своих героев. Самое большее, что он говорит, это "и кудри черные до плеч" у Ленского, "сорочка легкая спустилась с ее прелестно плеча" у Татьяны, и все, и больше ничего. Не уловимые они. Что касается Онегина, то Юрий Тынянов просто сказал, что Онегин - это пустое место обведенное кружком имени. Вот названо просто, а внутри ничего нет. Мне кажется, я понимаю у Юрия Тынянова были свои резоны, так сказать, но я понимаю, откуда это само ощущение. Ведь собственно говоря, из чего у нас в жизни складывается облик человека, наше представление о нем. Из его поступков прежде всего. Как он себя ведет. Вот из этого складывается личность. И Пушкин никогда не дает подробного внешнего портрета, он рисует нам героя через его действия, через его поступки - это закон Пушкина. И вот посмотрите на поступки Онегина - это очень интересно. Их не так уж много, но они все в известной мере однотипные. Ленский везет его к Лариным, познакомить его с Ольгой. Онегин оттуда возвращается раздраженный донельзя. Вот не понравилось ему там.
Варенье. Вечный разговор
Про дождь, про лен, про скотный двор
Думал он, так и оказалось. И он едет чудовищно раздраженный на этот деревенский быт, на этих провинциальных дворян. Все это ему страшно не понравилось. И все это заканчивается тем, что он оскорбляет Ленского и его любовь.
Кругла, красна лицом она
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне.
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.
Вообще после таких слов и на дуэль вызвать можно. То есть он начал с того, то его свозил к соседям, и Онегин начал эту вот историю знакомства с Лариными с того, что он раздражился и оскорбил друга не за что не про что. Дальше Онегин получает письмо Татьяны, потрясающее письмо, которое должно повергнуть человека, и действительно, оно произвело на него большое впечатление, но он приходит к ней. И говорит с ней так, как будто ее фактически нет. Он говорит только про себя.
Да, я верно вас одну избрал.
Если б я был создан для блаженства.
Но вообще он говорит только про себя, для себя, и он все время ее учит. Он ничего не спросил у нее, он ни о чем не поинтересовался у нее, она для него только аудитория и больше ничего. Далее на именины они поехали. Сначала Онегин не хочет ехать, а Ленский его уговаривает. Они приезжают, и опять Онегин раздражается, потому что ему ничего не нравится. И как только он раздражается, так решается отомстить Ленскому. За что? А мстит он, флиртуя с Ольгой. Ленский его ревнует и вызывает Онегина на дуэль. Понимаете, что самое ужасное, что этот человек - Онегин ничего такого не делает, все по мелочам. Настроение такое, настроение другое. Тогда раздражился, в другой раз раздражился. И каждый раз повинуясь своему настроению он делает то, что ему подсказывает это настроение. Вот все его действия. Все его поступки. Из этих маленьких мелочей, из каких-то ничтожных в сущности вещей складывается вот этот снежный ком, и когда Ленский падает,
... так медленно по скату гор
На солнце искрами блистая
Спадает глыба снеговая...
И вот вся эта глыба снеговая, весь этот огромный снежный ком этой катастрофы он слепился, я повторяю, не из чудовищных каких-то деяний, а из маленьких в общем ничтожных недопоступков, антипоступков. Понимаете, это все почти на уровне рефлексов, а не полноценных человеческих чувств. Это показывается особенно, когда в шестой главе приходит к нему этот подонок Зарецкий, известно, что это подонок, человек который любит стравливать людей, приносит ему вызов Ленского. А Онегин забыл, что вчера произошло на именинах. Он забыл, что он обидел его, что Ленский уехал. И к нему приходит Зарецкий, Онегин очень обрадовался Зарецкому. Онегин очень любит с ним видаться. Тот ему вручает картель, вызов. Смотрите как,
...то был приятный, благородный
Короткий вызов и картель
Учтиво с ясностью холодной
Звал друга Ленский на дуэль...
Друга зовет на дуэль. Что Онегин?
...Онегин с первого движения
К послу такого порученья обратясь
Без лишних слов сказал,
Что он всегда готов...
То есть он не подумал, что это друг, что это Ленский, что это мальчик, что все это из ерунды какой-то. Он тут же сказал: "Всегда готов!" Как рефлекс. То есть существо дела прошло мимо него. Только потом он сообразил, что он наделал, но было уже поздно. Потому что он боится мнения светского. Так же рефлекторно он Ленского убивает, потому что нельзя целить в воздух - правила такие, и поэтому он целит в него. Прицельно стреляет и убивает. Потому что так полагается. После убийства Ленского Онегин уезжает, вообще исчезает из седьмой главы, его там нет. Это очень интересно, что автор очень часто обходится без главного героя. Треть примерно последней главы идет без героя. Потому что герой слишком мало поступков совершает, без него можно обходится. Седьмая глава идет целиком без него, но он там присутствует незримо, потому что Татьяна посещает дом Онегина, приходит туда. Она хочет понять, что за человек. Она начинает, как мы знаем, читать его книги. Но перед этим ключница Анисия водит ее по дому. Эта та самая ключница, про которую говорится в третьей главе
... Онегин поселился там
Где деревенский сторожил
Лет сорок с ключницей бранился,
В окно смотрел и мух давил...
Вот эта та самая ключница, с которой он лет сорок бранился, этот сторожил. Но ведь это тот самый дядя Онегинский, про которого говорится в первой строфе романа. И вот Анисия вводит Татьяну в кабинет и говорит:
Вот это барский кабинет.
Здесь потчевал он, кофе кушал,
Приказчиков доклады слушал
И книжку по утру читал,
И старый барин здесь живал.
Со мной бывало в воскресенье
Здесь под окном надев очки,
Играть изволил в дурачки.
Дай Бог душе его спасенья,
А косточкам его покой
В могиле в мать земле сырой...
Говорит она и наверно утирает концом платка слезу. Она всегда помнит этого старого барина. Для нее это человек был, жил, существовал. В этой жизни был какой-то смысл. И она всегда будет его помнить. Эта вечная память, которую поют в церковь, вот она у нее сохраняется. Потому для нее он живой человек. Ничего этого герой не знает: Ни про своего дядю, ни про одного другого человека. Он не знает этого, у него в этом же кабинете стоит статуэтка на столе, про которую говорится:
И столбик с куклою чугунной
Под шляпой с пасмурным челом
С руками сжатыми крестом - Наполеон.
А про Наполеона говорится во второй главе:
Мы все глядим в Наполеоны
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно.
Нам чувство дико и смешно.
Надо сказать, что эти слова - это практически такое философическое переложение первой строфы, о которой я говорил. И от этого драма всей его жизни, потому что поскольку он не видит никого вокруг себя, он прошел мимо, как Татьяна говорит: "А счастье было так возможно, так близко". А он прошел мимо, потому что он ничего кроме себя не видит. И вот последний его поступок - это письмо Татьяне. Вот когда он увидел ее в княгине. С ним что-то произошло, вдруг он что-то понял, он влюбился, исчезла его вот эта хандра - безразличие к женщинам, к любви. Он вдруг снова почувствовал себя молодым. Влюбившись в Татьяну, он пишет ей безумное, страстное послание. Вот это последний его поступок самый важный, пожалуй, очень значительный для понимания его. Но это письмо понять, услышать можно в сопоставлении с другим письмом, с письмом Татьяны. Пушкин не зря так выстроил роман, он покоится на двух письмах.
Вот сначала письмо Татьяны. Пушкин очень долго подходит к этому письму Татьяны, он как бы с благоговением и трепетом никак не решается вот прямо приступить к нему. У него какой-то священный трепет перед этим письмом.
Письмо Татьяны предо мною
Его я свято берегу.
Читаю с Тайною тоскою
И начитаться не могу.
Кто ей внушал эту нежность
И слов любезную небрежность.
Кто ей внушал умильный вздор
Безумный сердца разговор
И увлекательный, вредный
Я не могу понять.
Но вот не полный, слабый перевод
С живой картины список бледный
Или разыгранный фрешиц
Перстами робких учениц.
Письмо Татьяны к Онегину.
Я к вам пишу, чего же боле.
Что я могу еще сказать?
Теперь я знаю в вашей воле
Меня призреньем наказать.
Но вы к моей несчастной доли
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Сначала я молчать хотела. Поверьте?
Моего стыда вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я б имела, хоть редко,
Хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас.
Чтоб только слышать ваши речи
Вам слово молвить, а потом
Все думать, думать об одном
И день, и ночь до новой встречи.
Но говорят вы нелюдим,
В глуши, в деревне все вам скучно.
А мы ничем и не блестим,
Хоть вам и рады простодушно.
Зачем вы посетили нас.
В глуши забытого селенья
Я б никогда не знала вас.
Не знала б горького мученья,
Души неопытной волненья
Смирив со временем, как знать
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И благодетельная мать.
Но тут надо напомнить, что в то время написать такое мужчине девушке первой, - это было на грани безумия, это был поступок не мыслимый, это был подвиг. И она вот, как головой в омут кидается буквально.
Другой. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердце я.
То вышнем суждено совете,
То воля неба - я твоя.
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой.
Я знаю, ты мне послан Богом
До гроба ты хранитель мой.
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый ты уж был мне мил.
Твой чудный взгляд меня томил.
В душе твой голос раздавался давно.
Нет, это был не сон.
Ты чуть вошел, я в миг узнала
Вся обомлела, запылала,
И в мыслях молвила: вот он.
Нет, не могу больше читать не получается. Пробовал несколько раз, не получается. Читайте сами письмо Татьяны.
Татьяна то вздохнет, то охнет
Письмо дрожит в ее руке.
Облатка розовая сохнет
На воспаленном языке.
К плечу головушка склонилась,
Сорочка легкая спустилась
С ее прелестного плеча.
Вы понимаете какое это письмо. Его читать то не возможно, очень трудно. Один критик сказал тогда же: "Сии стихи жгут страницы". И самое поразительное, что Пушкин завидует ей, завидует этому письму. Он сочинивший его, завидует тому чувству, которое ему удалось в этом письме воплотить. Тому чувству, как он считает, у него самого нет. Он до сих пор не способен на такую любовь. А она способна. Ему удалось создать идеал вот такой любви. И поэтому он смотрит на нее снизу вверх. Это вдохновенное письмо. У Пушкина сказано: "Признак Бога - вдохновенье". Ведь чем оно потрясает это письмо? Это письмо есть акт веры. Любовь вообще есть акт веры прежде всего. Хоть мы любим человека не за то, что о нем знаем или не знаем, ведь не по информации у нас возникает любовь к человеку. Любовь всегда возникает от веры в этого человека. С этого все начинается. И когда она увидела его. У нее гениальная интуиция, у Татьяны - Пушкинская. Она увидела в нем то, чего он сам в себе не видит, сам в себе не знает. За этим пустынным местом, окруженном кружком имени, она увидела что-то очень высокое, что-то прекрасное. Она думает о нем так, как Гамлет сказал о своем отце: "Он человек был в полном смысле слова", вот этот человек для нее - человек в полном смысле слова. Человек, как образ Божий. Не случайно в письме, никогда как-то раньше об этом не говорили, все пронизано просто плотно религиозным мотивом, религиозной верой: "то в высшем суждено совете, то воля неба, ты мне послан Богом". Эта вся ее любовь стоит на твердой основе очень простой, ясной в ее сознании, в ее генетической памяти, в ее сердце живущей веры. Этот человек для нее образ и подобие Божье, в полном смысле слова. Она в него поверила. И отсюда это вдохновение любви. Ведь в третьей голове много говорится, как Татьяну сотрясает страсть. Но здесь в письме страсти нет. Здесь только любовь - это высокое, очищенное чувство. А он в ответ на это произносит нравоучительный монолог:
Я не создан для блаженства
Учитесь властвовать собой.
Перед ним стоит сама любовь, а он говорит: "Полюбите вы снова, как деревцо свои листы меняет каждою весною..." Вот масштабы. Две личности столкнулись.
И вот теперь его письмо. По поводу письма Онегина Пушкин говорит: "Вот вам письмо его вточь-вточь. Никаких трудностей здесь у него нет. А письмо страшно искреннее и очень драматичное, потому что он полюбил. Он никак не может понять силу этого чувства, он к этому не привык. И он по прежнему, это чувство пытается осмыслить в своих старых представлениях любовного меню мастера науки страсти нежной.
Предвижу все. Вас оскорбит
Печальное, тайное объясненье.
Какое горькое призренье
Ваш гордый взгляд изобразит.
Чего хочу? С какою целью
Открою душу вам свою?
Какому злобному веселью
Быть может повод подаю.
Случайно вас когда-то встретил,
В вас искру нежности заметя
Я ей поверить не посмел.
Привычки милой не дал ходу
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
Еще одно нас разлучило
Несчастной жертвой Ленский пал.
Ото всего, что сердцу мило
Тогда я сердце оторвал.
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал вольности покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан.
Нет, поминутно видеть вас.
Повсюду следовать за вами
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами.
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство.
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть.
Вот, блаженство.
И я лишен того.
Для вас тащусь повсюду на удачу
Мне дорог день, мне дорог час.
А я, в напрасной скуки трачу
Судьбой отчитанные дни
И так уж тягостны они.
Я знаю, век мой уже измерен,
Но, чтоб продлилась
Жизнь моя, я утром
Должен быть уверен,
Что с вами днем увижу я.
Боюсь в мольбе моей смиренной
Увидеть ваш суровой взор
Затеи хитрости презренной.
И слышу гневный ваш укор.
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать и разумом всечасно
Смирять волнение в крови
Желать обнять у вас колени
И зарыдав у ваших ног,
Излить мольбы признанья, пений
Все, все что выразить бы мог.
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь, и взор
Вести спокойный разговор,
Глядеть на вас веселым взглядом.
Но так и быть,
Я сам себе противится
Не в силах боле.
Все решено. Я в вашей воле.
И предаюсь моей судьбе.
Как хотите, но у меня такое ощущение, что он делает подарок ей в этом письме. Вот он себя ей дарит. Может это не правильно. Но у меня лично такое ощущение. Вообще, удивительно разные письма. В ее письме все о нем говорится, очень мало о себе, и если о себе, то тоже о нем. А в этом письме все о себе, а о ней думается самое худшее: "предвижу, все вас оскорбит", "какое горькое призренье ваш гордый взгляд изобразит", "какому злобному веселью возможно повод подаю" - вот так он о ней думает. Само ужасно, что в этом письме много лжи: и перед ней, и перед ним самим собой. "Случайно вас когда-то встретил, в вас искру нежности заметил" - он заметил, - "поверить он ей не посмел", "еще одно нас разлучило несчастной жертвой Ленский пал" - не я его убил, он как-то сам пал. Самое замечательное: "когда б вы знали, как ужасно томится жаждою любви", - это он говорит ей. Это значит совершенно он не видел ее, не слышал, не знал, не интересовался. Прочел ее письмо и говорит ей: "как ужасно томится жаждою любви". То есть человек весь зациклен на себе, ничего вокруг не видит, не слышит. И когда он приходит к ней, и она сидит плачет, "письмо какое-то читает и тихо слезы льет рекой, опершись на руку щекой". Над чем она плачет? Над своей судьбой? Я не думаю. Она плачет над его письмом. Над ним она плачет. Потом она скажет: "Как с вашим сердцем и умом, быть чувства мелкого рабом". Ведь она ему объяснила. У нас все спорят, когда Онегин получил письмо, и как он с ней разговаривал. Благородно же поступил. Что плохого? Не воспользовался доверчивостью девушки. Но почему он поступил благородно. Она ему объяснила: "Тогда, не правда ли, в пустыни, вдали от суетной молвы. Я вам не нравилась". Вот и вся причина благородства. А понравилась бы, поступил бы иначе. Вот и все. И сейчас она ему понравилась, она княгиня. Она на том уровне, который для него как бы приемлем, привычен, хорош, высок. И она ему понравилась. Вот она ему и говорит: "Как с вашим сердцем и умом быть чувства мелкого рабом". Она плачет. Она плачет не над собой, а над ним, того, которого она любит до сих пор. Она его любит и говорит ему: "Я вас люблю..." После этого он стоит ни разгневан, ни обижен, ни огорчен, "как громом поражен". Потому что, как это может быть, ведь если я люблю, значит у меня есть все права схватить и присвоить. А тут человек любит, но не присваивает. "Я другому отдана, я не могу..." "Я вас люблю..." Но ради этой любви она не может переступить через свою совесть. Достоевский сказал: "Нет, русская женщина не отдаст святыню свою на позор, даже из бесконечного сострадания". Любовь для нее есть святыня и брак для нее святыня. Пускай и немилый брак. И любовь для нее к нему, к Онегину святыня. И она через эту святыню переступить не может. Если бы она согласилась на его притязания, то эта любовь немедленно упала бы в грязь. Ее бы не было. Я понимаю, конечно, что очень многое из того, что я говорю, особенно про вот эту отвагу Татьяны, написавшей письмо, о том, как это воспринималось и воспринимается, что Татьяна говорит: "Я люблю, но другому отдана...", что вот это что-то такое огромное. Я понимаю, что это может звучать странно для молодежи, которую уже приучают, которая привыкает к тому, что любовь - это не больше, чем партнерство. Тогда так не думали. Тогда любовь была - любовь. Вот о ней собственно и написан роман. А когда любовь превращается в партнерство, то это значит, что мы перестаем быть людьми. Что это было для Пушкина, этот роман и то, что в нем произошло в конце его и вообще во всем этом романе Очень хорошо выразила А.А. Ахматова. Она сказала: "Чем кончился Онегин? Тем, что Пушкин женился. Он изменил свою жизнь. Его жизнь была продолжением этого романа". А для нас Онегин не кончается вообще, как он для Пушкина вышел в его жизнь, так для нас этот роман выходит и в каком-то смысле вторгается в нашу жизнь. Ведь мы все Онегины. Мы все глядим в Наполеоны. Мы все делаем все окружающее своим орудием. И Онегин так и жил всю жизнь. Об этом тоже написан роман. И когда он стоит, после этих слов Татьяны, после ее ухода, когда он стоит один, не разочарован, не огорчен, не разгневан, не опечален, а как гром поражен. Это значит, что в его жизни что-то произошло или должно произойти. У Достоевского есть рассказ "Сон смешного человека", там есть фраза: "я видел истину". Онегин мог бы так же сказать, он видел истину. Ему показали, что есть другое представление о жизни, о любви, о человеке. И с ним должно с этого момента что-то начать происходить. Но в этот момент роман и кончается. Потому что не кончилась история. Потому что жизнь продолжается. Потому что этот роман о судьбах России и русского человека, и это продолжается все. И то, что Пушкин оставляет своего героя вот так на пороге, это дает какую-то надежду об этом герое. Эти открытые финалы, как бы вопрос нависает в конце: народ безмолвствует, пир продолжается, председатель остается погружен в глубокую задумчивость; Онегин стоит, как громом поражен. Что дальше будет? Я понимаю, я говорю бегло, схематично. Все это надо разворачивать, все это надо показывать и доказывать на тексте романа. Правда, надо сказать, что три с лишним года назад я записал телевизионный материал тринадцать часов, фильм-монография о романе Пушкина о Евгении Онегина. Это мы сняли. Это лежит на Останкинском телевизионном телевиденье до сих пор. Ну, время покажет, нужен Онегин или нет нашему времени. Там как-то мне удалось больше сказать, но сейчас, я просто хотел бы закончить на том, что, вы знаете, ведь Онегин - это дитя и жертва после Петровского времени. Когда систему ценности Руси покоившеюся на том, что люби ближнего, как самого себя, стала сменять другая система ценностей: и каждый для себя и за себя - это было в Петровскую эпоху. Сейчас наша эпоха напоминает Петровскую, даже с превышением, с моей точки зрения. И мы сейчас, если не готовы, тоже уже может быть готовы, а может быть уже впадаем в хандру от этого всего. Мы находимся в Онегинском положении все. Я не знаю, как будет развиваться дальше, но я почти уверен, что великая, почти бессмертная книга эта еще развернется в наше время, еще откликнется в нашей жизни, еще отразится в нашей современной культуре.